Когда редакция «Молодежь Эстонии» попросила меня прокомментировать письма т.т. Косиченко и Линда, я поначалу отнесся к этой просьбе весьма скептически. Опять разговоры на тему, набившую оскомину. Интеллигенция, интеллигент, интеллигентность – проблема, которая не сходит со страниц печати, без всякого преувеличения, уже целое столетие. Но здраво поразмыслив, я пришел к выводу, что, по-видимому небесполезно поговорить об этом на страницах газеты. Во-первых, потому, что, как это часто бывает, слишком долгое обсуждение не проясняет для читателя вопрос, а лишь его усложняет, во-вторых, потому, и это главное, что проблема интеллигент– интеллигентность затрагивает очень важные стороны жизни нашей молодежи, в первую очередь, студенчества, наконец, в –третьих, письмо т.Косиченко отражает довольно распространённую путаницу в понятиях даже в среде тех, кто в той или иной мере изучал и изучает общественные науки.
Начну со значения слова «интеллигент». В обыденном языке и в литературе научной и публицистической встречается самое различное понимание этого слова. Известный польский социолог Я.Щепаньский насчитал около 60-т попыток дать определение интеллигенции. В большинстве случаев эти определения носят оценочный характер, исходят скорее из этимологии самого термина, чем из объективных социальных факторов. В свое время в дореволюционной России (где, собственно и возник термин «интеллигенция») интеллигентом называли образованного человека, служащего народу и болеющего за него, являющегося носителем совести общества. На Западе до сих пор некоторые социологи рассматривают интеллигентов как лиц, работающих в сфере искусства, науки, философии, т.е. исключительно в духовной сфере. Иными словами, интеллигент отождествляется с высокоинтеллектуальным человеком и характеризуется не столько по роду занятий и принадлежностью к определенному социальному слою, сколько на уровне своего умственного развития, так сказать, по личностным качествам.
Именно такое понимание широко распространено и по сей день очень часто встречается в разных вариациях, как положительных, так и отрицательных. «Это настоящий интеллигент»,- с уважением говорят о высококультурном и авторитетном человеке. «Подумаешь, интеллигент нашелся!» или, как у Косиченко – «с горлышка выпьешь- не интеллигент!» – в этом случае выступает почти открытая недоброжелательность к каким-то там интеллигентам, которые и едят и пьют, и ходят как не все, и вообще подозрительны и в чем-то ущербны. Подобные представления, которые социологи справедливо характеризуют как антиинтеллектуализм, имеют известное хождение и встречаются даже в современной художественной литературе. Об этом, кстати говоря, идет речь и в статье Н.Подзоровой «Интеллигентен ли интеллигент?», появившейся недавно в «Литературной газете», статье, которая положила начало оживленной дискуссии. Я не могу подробно останавливаться на этой проблеме, так это требует специального обсуждения, но хотелось бы подчеркнуть, что наша партия с самого начала своего возникновения решительно выступала против махаевских (течение, названное по имени В.Махаевского, проповедующего на рубеже XIX –XX вв. враждебное отношение к социалистической интеллигенции.), анархических по своему происхождению взглядов, пытавшихся противопоставить рабочему классу трудовую интеллигенцию, насадить презрительное к ней отношение.
Если «личностное» определение интеллигенции было как-то терпимо (хотя и явно недостаточно), в то время, когда она представляла сравнительно небольшую группу, в основном состоящую из свободных профессий, то сейчас в период набирающей темпы научно-технической революции — это определение абсолютно непригодно. Бурное развитие промышленного и сельскохозяйственного производства, превращение науки в непосредственную производительную силу, беспрецедентное расширение сферы образования, здравоохранения, средств массовой информации привело к резкому количественному и качественному изменению социальной роли интеллигенции. Для иллюстрации только один пример: если в нашей стране в 1940 г. в составе занятого населения было 3,3% интеллигенции, то в 1979 г. – уже 15,7%. Количество дипломированных инженеров увеличилось в 1972 г. по сравнению с 1940 г. в 9 раз и составило 2,8 млн. человек, а научных работников – 1,1 млн. Следовательно, речь идет о весьма значительном и влиятельном социальном слое.
Реальная трудность определения интеллигенции состоит в том, что она не является классом, не имеет своего специфического отношения к средствам производства. Выделение интеллигенции в качестве особого социального слоя осуществляется на основе ее места в социальной структуре, ее роли в общественном разделении труда, ее общественной функции. Исходя из этих критериев, интеллигенцией следует назвать такую социальную группу, которая состоит из лиц, профессионально занимающихся высококвалифицированным умственным трудом, требующим специальной, как правило, научной подготовки. В соответствии с разными видами умственного труда, труда, направленного на производство, сохранение, распространение применения знаний выделяются основные группы интеллигенции (научные работники, инженерно-технический и агротехнический персонал, врачи, учителя, деятели искусства и т.п.), значительным по количеству отрядом советской интеллигенции является студенчество.
Таким образом, вопрос о принадлежности к интеллигенции решался не наличием тех или иных личных характеристик психологического и морального свойства, а комплексом совершенно определенных, точно фиксируемых объективных качеств (характер труда, уровень образования). Вот почему я не могу согласиться с т. Косиченко, что этот термин «расплывчатый, без четких граней и определений».
Теперь об интеллигентности. Что такое интеллигентность? Какое соотношение между понятиями интеллигенция, интеллигент, интеллигентность? Прежде всего, нужно вслед за т. Косиченко признать, что интеллигентность – это такое понятие, содержание которого куда сложнее установить, чем, скажем, понятие интеллигенции. Сложность эта связана с тем, что оно характеризует набор определенных интеллектуальных, моральных и психологических свойств, обозначить границы, которых не всегда возможно, или, во всяком случае, трудно. Интеллигентность, как свидетельствует словарь русского языка, означает умственную развитость, культурность. Я спросил в различных аудиториях – рабочей, студенческой, а также в группе инженерно-технических работников, что понимается под словом интеллигентность. В большинстве случаев были названы следующие личностные качества: развитость интеллекта, образованность, культура поведения, человечность. Думаю, что такое общераспространённое представление «грешит» лишь неполнотой и известной описательностью. Сразу хотел бы добавить к нему, что интеллигентность – это, может быть, не столько знания, умения и вообще качества индивида, сколько качество отношения, отношения к другому человеку как к самодовлеющей ценности, никогда как к средству, но только как к цели.
Итак, можно ли считать интеллигентность обязательным свойством интеллигента, иными словами, интеллигентен ли интеллигент?
Здесь необходимы некоторые объяснения. Любому классу, любому социальному слою свойственны некоторые специфические социально-психологические, нравственные и идеологические черты, вытекающие из его общественного бытия. Это азбука марксизма. Общественное бытие интеллигенции, а именно, в первую очередь, занятие высококвалифицированным умственным трудом с необходимостью порождает тот комплекс качеств, которые можно назвать интеллигентностью. Ведь такой умственный труд требует глубокой и широкой научной эрудиции, постоянного самообразования и самосовершенствования в различных сферах духовной культуры, стремление к свободному творчеству, высокой культуры общения. Правда, тот же труд оказывается основой и других далеко не столь привлекательных свойств. В.И.Ленин, в работах которого содержится глубокая и всесторонняя характеристика интеллигенции, высокая оценка ее общественной роли, связывал как положительные, так и отрицательные ее качества с общественным бытием, условиями жизни и работы этого общественного слоя. По сравнению с пролетариатом интеллигенция всегда более индивидуалистична уже в силу основных условий своей жизни и работы, не дающих ей непосредственно широкого объединения сил, непосредственного воспитания на организованном совместном труде». В.И.Ленин отмечал и другие отрицательные свойства «образованных людей», порожденные «привычками жизни» и «обстановкой труда»: «разгильдяйство, небрежность, неряшливость, неаккуратность, нервная торопливость, склонность заменять дело дискуссией, работу – разговорами, склонность за все на свете браться и ничего не доводить до конца».
Многое изменилось с того времени, сформировалась новая советская интеллигенция, живущая и работающая в новых условиях, но некоторые из черт, отмеченных В.И.Лениным в той или иной мере дают о себе знать до сих пор.
Значит ли это, что все эти качества вырабатываются, так сказать, автоматически, стихийно и присущи каждому человеку, поскольку он приобретает статус интеллигента? Конечно же, нет. Они лишь потенции, которые могут быть актуализированы в деятельности каждого индивида: положительные развиты, отрицательные нейтрализованы и устранены. С другой стороны, как правильно пишет т.Линд, интеллигентность вовсе не обязательно присуща только представителям интеллигенции. Такое сочетание как интеллигентный рабочий никого у нас не удивит. Более того, можно утверждать, что интеллигентная личность по мере развития техники и культуры формируется во всех социальных группах социалистического общества.
Возникает парадоксальный вопрос: а необходимо ли интеллигенту быть по-настоящему интеллигентным? Вот еще, скажут, автор ломится в открытую дверь – да кто же может отрицать эту необходимость, где такой «чудак», который не хочет быть интеллигентным? Смею думать, что есть и такие «чудаки», видимо их немного, но они есть. Хотя бы студент, утверждающий, что ему нужно изучать только непосредственно связанные с его практической деятельностью предметы; зачем, скажем преподавателю русского языка история философии? Не встречался ли и вам такой инструменталистский подход к учебе? Но дело не в них, речь идет о тех, кто считает интеллигентность несомненно хорошей вещью, но не обязательной, своеобразным «предметом роскоши» – хорошо бы иметь, но, вообще, можно и обойтись. И вот как следствие: концертные залы зачастую оказываются полупустыми, на лекции крупного специалиста присутствует десяток человек, в научной библиотеке в периоды между сессиями получить место не составляет проблемы и т.д. и т.п.
Наверное, я напишу нечто тривиальное, обратив внимание на тесную связь и прямую зависимость уровня специальных знаний и профессиональных умений от общей эрудиции, от зрелости теоретического мышления, от развитого эстетического вкуса, зависимость, которая имеет явную тенденцию разрастаться по мере углубления научно-технической революции. Специалисту, кончающему во второй половине 70-х годов ВУЗ, надо знать, что ему придется каждые 5-6 лет по существу переучиваться, приобретать новую специальность. Не менее важным окажется и умение видеть не только свое достаточно узкое место в развитии производства и культуры, но принимать самое активное участие в формировании и осуществлении общей задачи, участвовать в управлении. И вот тут-то без подлинной интеллигентности придется туго, ибо интеллигентность неотделима от преодоления частичности, антиподом которой, как известно, является всесторонне развитый индивид.
Таким образом понимаемая интеллигентность предполагает еще одну важнейшую черту, обсуждение которой в статьях тт. Косиченко и Линда занимает главное место, а именно, активность, действенность. «Широкого понимания дел человеческих, – справедливо писал французский философ Ренан,- можно достигнуть, лишь почувствовав настоящее, а настоящее открывает свою тайну только тому, кто в нем участвует!» – правда, активность активности рознь. Активность, направленная на реализацию узкопонятных личных интересов, весьма далека от интеллигентности. Она, в конечном счете, обкрадывает, обедняет человека. Активность, пронизанная духовностью, высокой нравственностью, гуманностью, т.е. интеллигентностью, формирует подлинно богатого, высококультурного человека. Сформулированный К.Марксом тезис гласит: человек в процессе изменения мира изменяет самого себя, а, следовательно, каков характер его деятельности, таков и он сам. Отсюда прямой вывод: активность, ориентированная на коммунистический идеал– идеал истинно человеческого, гуманного общества- есть решающее средство воспитания и самовоспитания подлинной интеллигентности.
25.01.1975
Статья опубликована в газете «Молодежь Эстонии»
