«Если бы я был царь, то издал бы закон,
что писатель, который употребил слово,
значение которого он не может объяснить,
лишается права писать». Л.Толстой.
Известный английский философ Френсис Бэкон, обсуждая вопрос, откуда возникают всякие ложные теории, фантастические представления, неверные взгляды и в чем причины их существования, указал на широкое распространение среди людей так называемых «призраков рынка». Этим несколько загадочным именем Бэкон обозначает укоренившийся обычай пользоваться словами, за которыми скрывается порой самое разное содержание, словами, которые отражают нечеткие и расплывчатые понятия. Возникает такая парадоксальная ситуация, когда люди как будто бы говорят на одном языке и в то же время друг друга не понимают. Подобное положение опасно вдвойне, так как «призраки рынка» оказывают воздействие на мышление человека и порождают у него ложные понятия. Как писал Ф.Бэкон: « …слова прямо насилуют разум, смешивают все и ведут людей к пустым и бесчисленным спорам и толкованиям». Выход из этого положения английский философ видел в необходимости «согласно обычаю и мудрости математиков» строго определять все понятия, особенно абстрактные, которыми пользуются люди.
Совет Ф.Бэкона, ставший одним из основных требований современного научного метода и тривиально звучащий для каждого мыслящего человека, вспоминается когда читаешь статью Э.Пялля, по крайней мере в той ее части, которая посвящена проблеме отчуждения. О.Ойямаа достаточно убедительно и остроумно, в хорошей французской манере показал, какие опасные лингвистические ловушки подстерегают неопытного охотника, рискнувшего забраться в чужую ему чащу отчуждения, где бродят всякие отрешенные, опредмеченные, овеществленные, распредмеченные «существа» и куда нежданно-негаданно попадают совсем уж посторонние, а потому вдвойне опасные «очуждения» и «остранения». Есть от чего прийти в смятение. Кажется, что из этих ловушек без посторонней помощи не выбраться. И О. Ойямаа зовет на помощь философов. Он, не без основания, полагает, что Э. Пялль не разъяснил читателю, что же это такое отчуждение, а, пожалуй, наоборот, скорее запутал его, ибо прочитав популярное изложение Э. Пялля, читатель вынесет одно главное впечатление – с этим самым отчуждением дело нечисто, и им занимаются, в лучшем случае, подозрительные люди, которых надо обходить за версту.
Да, помощь философов здесь нужна, призыв О. Ойямаа здесь кстати. И я хотел бы откликнуться на этот призыв. К этому меня побуждает помимо желания удовлетворить запрос (не так уж часто в наше время обращаются за помощью к философам) и необходимость рассеять многочисленные предубеждения различного свойства, которые накопились вокруг проблемы отчуждения. Задача эта трудная, учитывая жанр газетной статьи (отсюда неизбежная краткость), а также свои собственные способности популяризатора.
Итак, как же понимается сущность отчуждения в статье Э. Пялля? В целях более детального анализа, пожалуй, необходимо этот общий вопрос расчленить на три подвопроса, о которых так или иначе говорится в статье. Первый – что такое отчуждение? Второй – когда и почему стала обсуждаться эта проблема? Третий – есть ли отчуждение в социалистическом обществе? Все эти вопросы, можно смело сказать, достаточно сложны, имеют серьезное теоретическое значение и широко обсуждаются в философской и социологической литературе. И никак нельзя упрекнуть Э. Пялля за то, что он эти вопросы не решил. Речь должна идти не о том, что не сделано, а о том, что сделано. А как это сделано, пусть читатель судит сам.
I. О том, что такое отчуждение, можно узнать из следующего определения Э. Пялля: «Под отчуждением в современной философской литературе понимается главным образом положение или состояние, когда у индивида или всего общественного класса или слоя возникает вследствие определенного экономического и политического положения конфликт с существующим общественным строем. Иногда под понятием отчуждения рассматриваются также явления человеческого страдания и распада личности».
Весьма важно подчеркнуть вначале, что Э. Пялль нигде не говорит, о каком именно отчуждении идет у него речь. Ведь это понятие используется в различных философских системах, фигурирует в литературе порой диаметрально противоположных философских и социологических направлений. Одно дело понятие отчуждения в экзистенциализме и неотомизме, другое – в марксизме. Жаль, что в данном случае автор забывает о принципе партийности. Я полагаю, что для человека, стоящего на марксистских позициях, видеть разный классовый смысл в используемых понятиях общественной науки – это азбучная истина, но ее нужно напомнить, так как она-то и оказалась забытой.
Что касается определения отчуждения, данного Э. Пяллем, то оно ничего общего не имеет не только с марксистским определением, но и вообще ни один серьезный автор-немарксист не вкладывает в понятие отчуждения такого содержания. Почему, спрашивается, любой социальный конфликт – это отчуждение? Почему страдание и распад личности тоже отчуждение? Так расширительно, насколько мне известно, отчуждение не понимается даже у самых горячих и восторженных его поклонников. Не спасает и оговорка относительно определенного экономического и политического положения, так как любой социальный конфликт связан с таким положением.
Достаточно поставить хотя бы два вопроса, чтобы убедиться в неправильности такой точки зрения. Никто не станет отрицать, что Гражданская война была начата контрреволюцией, выступившей против (вступившей в конфликт) молодого советского общественного строя, но с какой стати этот конфликт нужно называть отчуждением? Если человек страдает от потери здоровья или вследствие смерти своих близких, то какое отношение это имеет к отчуждению? И таких вопросов можно поставить множество. Иными словами, если некоторые виды общественного конфликта могут быть определены как отчуждение (я бы лучше сказал – порождены ситуацией отчуждения), то это вовсе не означает, что все социальные и личные с общественным строем имеют отношение к этому феномену.
Здесь необходимо сделать некоторое отступление и выяснить, откуда в статье Э.Пялля появилось такое определение отчуждения? В качестве гипотезы я бы предложил следующее объяснение. Поскольку, без преувеличения говоря, половина раздела, посвященного отчуждению, есть заковыченный и расковыченный дословный перевод отрывков из книги И.С.Кона «Социология личности» и Сидни Финкельстейна «Экзистенциализм в американской литературе», то источник, по-видимому, следует искать именно у упомянутых авторов. Внимательное чтение этих книг убеждает, что их авторы не виноваты в подобном понимании отчуждения. Значит, дело в комментаторе. Комментатор, демонстрируя справедливость замечания М.Горького о том, что удариться лбом о стену – это не значит изучить стану, – неверно передает мысли цитируемых работ. У С.Финкельстейна действительно можно прочитать, что отчуждение – это внутренний конфликт (стр.153 названной книги). Но не вызывает никаких сомнений, что американский автор понимает под этим психологическое состояние отчужденного человека. В другой своей работе он прямо пишет: «Это внутренний конфликт – отчуждение от самого себя, от своего жизненного процесса». (Marxism and Alienation. A symposium № 9. 1965, р. 39).
По определению Э.Пялля, дело идет о внешнем конфликте, конфликте между индивидом, классом, слоем с общественном строем. Так что С.Финкельстейн тут не причем. (Хотя, к слову говоря, я не могу разделить исключительно психологическую трактовку отчуждения, которой придерживается этот автор).
Другой пример «творческой» обработки текста. Э.Пялль в самом начале раздела об отчуждении пишет: «Термином отчуждения обозначается отражение в общественном сознании разнообразных социальных противоречий. Соответствующее место у И.С.Кона звучит так: «Отчуждение есть лишь самая общая характеристика… социальных противоречий и отражения их в общественном сознании» (стр.255). И.С.Кон подчеркивает и объективную и субъективную, т.е. психологическую и идеологическую, стороны отчуждения, а в передаче Э.Пялля «и» пропало, и отчуждение оказалось чисто субъективным феноменом.
Впрочем, эти вольные толкования исходных текстов имеют вполне определенную цель – Э.Пялль явно предпочитает трактовать отчуждение как психологическое состояние враждебности, конфликтности, присущее человеку или социальному слою. Конечно, если отвлечься от многочисленных неточностей и противоречий, которые содержатся в статье, то такая трактовка встречается в современной литературе по отчуждению. Она является преобладающей в современной эмпирической социологии США, которая, как известно, достаточно далеко отстоит от марксистских взглядов. Что же касается марксистской концепции отчуждения, то в том виде, как она изложена у К.Маркса, психологический аспект отчуждения является одной далеко не главной стороной этого социального феномена. В свете сказанного, по-видимому, неслучайно, что Э.Пялль вообще не упоминает о такой важнейшей, основополагающей для концепции отчуждения, марксистской работе, как «Экономическо-философские рукописи 1884 г.», и вообще о взглядах Маркса по этому вопросу в статье речи нет.
А именно о них следует писать в первую очередь. К.Маркс под отчуждением понимал такой процесс и состояние, при котором человеческая деятельность и ее результаты превращаются в самостоятельную, оторванную от субъекта деятельность, силу, враждебную человеку и господствующую над ним. Об отчуждении можно говорить лишь тогда, когда имеются в комплексе следующие моменты:
а) создание человеком материальных и духовных продуктов путем перенесения на них своих сущностных сил (опредмечивание);
б) отрыв этих продуктов от своих создателей, превращение их в чуждые человеку силы, забвение генетического родства между продуктом и его творцом;
в) подчинение создателей своим же собственным продуктам, господство этих продуктов над человеком.
Подчеркнем еще раз, что лишь взятые вместе эти три момента характеризуют ситуацию отчуждения.
Структуру отчуждения можно представить следующим образом:
а) отчуждение продуктов деятельности человека (отчужденный труд), которое, в свою очередь, делится на отчуждение предметов, произведенных в непосредственном умственном и физическом труде, и на отчуждение институциональных структур разного рода (государство, право, мораль, семья и т.п.);
б) отчуждение конкретно-исторических свойств общественного человека, особенно отчетливо выступающих в индивидуализме, эгоизме, мещанстве, «потребительском» поведении и т.п.;
в) идеологическое отчуждение, носящее вторичный характер, так сказать, отчуждение отчуждения (превратное мировоззрение превратного мира, по словам К. Маркса).
Из марксистской концепции отчуждения непосредственно следует, что «утрата предмета» и «закабаление предметом» есть не просто результат опредмечивания, а опредмечивания в условиях конкретных общественных эксплуататорских отношений. Именно поэтому Маркс говорит, что отчуждение, «выключение рабочего из действительности», имеет место тогда, когда опредмечивание осуществляется «бесчеловечным образом» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 561, 626). Отсюда, чтобы понять, что такое отчуждение, а следовательно, определить возможные пути его преодоления, необходимо подвергнуть научному анализу те общественные отношения, при которых происходит опредмечивание бесчеловечным образом. Исследование Марксом, в первую очередь, общественных отношений капитализма, позволяет сформулировать следующие три важнейшие базисные причины существования и воспроизведения отчуждения: 1) стихийность формирования и функционирования общественных регуляторов; 2) порабощающее человека разделение труда; 3) частная собственность.
Не подлежит сомнению, что возможность преодоления отчуждения заключается, прежде всего, в устранении главных причин, его порождающих и воспроизводящих. В то же время ясно, что исключение указанных трех факторов из общественной жизни может быть результатом длительного и сложного процесса изменения, который должен привести к крупнейшим качественным сдвигам как в области производительных сил и экономических отношений, так и в социально-политической и идеологической сферах.
Хотелось бы особо подчеркнуть, что для К. Маркса ситуация отчуждения – это, в первую очередь, объективная экономическая и социально-политическая ситуация. Поэтому ставить ее в зависимость от осознания или психологического состояния враждебности и конфликтности, как это делает Э. Пялль, значит не понимать сути дела или переходить на позиции идеализма. Ведь во многих случаях это психологическое состояние отсутствует, более того, человек приемлет существующие общественные отношения и ведет себя как конформист, а тем не менее отчуждение оказывается куда более сильным, я бы сказал, тотальным. Достаточно указать на такой социальный слой как мещанство, на мещанский мир – мир общественных животных, как его называл Маркс. По поводу такого общественного состояния В.И. Ленин писал: «Раб, который не только чуждается стремления к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает свое рабство… такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам» (В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т,26, стр. 108). С другой стороны, рабочий в капиталистическом обществе, сознательно борющийся против эксплуатации, т.е. не только осознающий свой конфликт с буржуазией, но реально сопротивляющийся ей, делает значительный шаг вперед к снятию отчуждения.
II. Обратимся ко второй, поставленной в статье Э. Пялля проблеме, а именно – когда и кем стала обсуждаться проблема отчуждения. Из изложения автора мы узнаем, что ее довольно глубокий анализ содержится в трудах Р. Гароди (причем упоминаются его работы пятидесятых годов, а не последние, в которых точка зрения Гароди претерпела значительные модификации) и что она приобрела у нас большое значение тогда, когда нам стали доступны труды Ф. Кафки т Р. Гароди, а также тогда, когда в публицистике и литературной критике начали неправильно пользоваться категорией отчуждения. Эта совершенно произвольная картина полностью на совести Э. Пялля. Больше всего в ней поражает то, что автор не упоминает в ней К. Маркса, кто действительно дал разгадку отчуждения и с опубликования трудов которого началось действительно активное обсуждение категории отчуждения.
Широкое обсуждение проблемы отчуждения началось после выхода в свет в 1932 г. на немецком языке «Экономически-философских рукописей» К. Маркса. Начатая в 30-е годы, прерванная войной и вновь возобновленная в послевоенный период, дискуссия захватила довольно значительные круги философов, социологов и историков на Западе. К сожалению, вплоть до середины 50-х годов вопросы, связанные с отчуждением за редким исключением выпали из поля зрения марксистов-исследователей. Обстановка резко изменилась с середины 50-х годов. Разоблачения культа личности и устранение различных запретов, возникших на основе авторитарных суждений Сталина, сняли вето и с проблемы отчуждения. Очень большое значение имела публикация на русском языке в 1956 г. «Экономически-философских рукописей». Начиная с этого времени опубликовано значительное количество различных исследований как советских, так и зарубежных марксистов. В статьях и книгах советских авторов Т.И. Ойзермана, Ю.Н. Давыдова, И.С. Нарского, И.С. Кона, Н.И. Лапина, А.П. Огурцова, Э.М. Ситникова, В. Кошелава, Л.Н. Пажитнова и др., немецких марксистов М. Бура, В. Хайзе, О. Корню и марксистов других стран (для интересующихся можно порекомендовать выборочную библиографию в 4-м томе «Философской энциклопедии») обстоятельно рассматриваются различные аспекты отчуждения. До определенного времени, до середины 60-х годов, понятие отчуждения еще встречало настороженное отношение. По этому поводу журнал «Коммунист» писал: «Среди советских философов еще сохраняется предубеждение против проблемы отчуждения, как якобы навязанной марксизму буржуазной философией… Некоторые исследователи почему-то связывают эту проблему только с ранними произведениями Маркса, тогда как наиболее полное ее решение мы находим в «Капитале» и других его трудах. Очевидно, было бы полезно, чтобы идеи Маркса о единстве человека и труда, человека и общества, человека и человека были развиты современными марксистами на основе современных материалов» («Коммунист», 1956, №5, стр. 63).
В порядке реализации этого положения за последние 2-3 года появился ряд книг, статей, диссертаций, обсуждающих как историческое, так и теоретическое значение категории отчуждения, анализирующих под ее углом зрения те или другие стороны общественной жизни. Эта категория получила полное право гражданства в марксистской системе философско-социологических понятий, и вопрос о ее научности, активно дискутируемый не в столь далеком прошлом, практически снят с повестки дня. Правда, рецидивы недобросовестной и неквалифицированной критики встречаются до сих пор. Примером может служить статья А. Дымшица в «Литературной газете» (1968, №52). А.Дымшиц согласен признать право на существование отчужденного труда, но категорически против отчуждения человека. Он совершает ту же самую ошибку, что и Э. Пялль, не проводя различия между марксистской и немарксистской трактовками отчуждения. Кроме того, разрывая и противопоставляя два вида отчуждения под видом защиты марксистского понимания, А. Дымшиц на самом деле вступает с ним в прямое противоречие, ибо, по Марксу, существует неразрывная связь между отчуждением труда и отчуждением человека. Первое порождает второе. «Отчужденный труд человека, отчуждая от него 1) природу, 2) его самого, его собственную деятельную функцию, его жизнедеятельность, тем самым отчуждает от человека род» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр.565), а это и есть отчуждение человека.
III. Наконец, третий и самый важный вопрос в статье Э. Пялля – существует ли отчуждение при социализме и если да, то в чем оно конкретно выражается? Вопрос о существовании отчуждения в условиях социализма широко обсуждается в марксистской литературе. В настоящее время лишь единичные авторы склонны начисто отрицать применимость этой категории для характеристики тех или иных отношений в социалистическом обществе. Большинство авторов согласно с тем, что, хотя основная тенденция развития социализма направлена на преодоление отчуждения, тем не менее в социалистическом обществе существуют еще различные виды отчуждения. В качестве примера можно привести высказывание академика М. Митина: «Самый факт установления диктатуры пролетариата и ликвидации старых капиталистических классов, даже факт построения социализма еще не разрешают полностью проблемы отчуждения. Последствия отчуждения личности… не могут быстро исчезнуть. Напротив, с ними приходится вести довольно сложную, длительную борьбу, они с трудом преодолеваются и постепенно ликвидируются по мере успехов социалистического преобразования общества, по мере распространения сферы воздействия социализма на все стороны жизни и психики людей» («Вопросы философии», 1967, №8, стр. 29).
Теоретически ясно, что частная собственность с ее различными проявлениями в социальной, политической и идеологической сферах, укоренявшаяся в течение десятилетий, оставила свои глубокие следы в общественной жизни, и они не могут быть устранены за считанные годы. Ясно также, что порабощающее человека разделение труда может исчезнуть только при очень высоком развитии производительных сил, на что требуется немалое время.
Однако не только теория, но и практика социалистического строительства дает достаточно много материала для суждения по поводу отчуждения при социализме. Такие извращения основополагающих принципов социализма как культ личности, «культурная революция» с их полным пренебрежением к человеку есть не что иное, как возрождение крайних форм отчуждения. И хотя при социализме ликвидирована эксплуатация, все же еще далеко не изжиты явные проявления ситуации отчуждения в области экономики (например, отношение к труду как к неприятной обязанности, отсутствие чувства хозяина на производстве у части работающих) и в области духовной (например, религия, различные фетишистские представления, пережитки националистической идеологии).
То, что «явления отчуждения» существуют при социализме, не отрицается и в статье Э. Пялля. Но последующие за этим разъяснения вызывают в лучшем случае лишь недоумение. Мы читаем, что «состояние отчуждения» следует искать среди антисоциалистических, враждебных советскому строю и конфликтующих с ним людей. Дело то как раз в том, что категория отчуждения к этому конкретному случаю не имеет отношения. Выше уже говорилось о таком необходимом элементе ситуации отчуждения как опредмечивание, проще говоря, человек может быть отчужден лишь от созданного им продукта, а то, что он не создавал, является для него чужим, но не отчужденным. Какое отношение имеют антисоциалистические элементы к созданию социалистического строя? Никакого, наш строй для них всегда был чужд, они не принимали участия в его создании, поэтому их позиция и их психологическое состояние не могут быть описаны в терминах отчуждения. Здесь же следует использовать другие философские и юридические категории, скажем, антагонизм, конфликт, классовое сознание и т.д.
Все эти несообразности получились в результате того, что Э.Пялль прежде чем писать об отчуждении не дал себе труда по-настоящему изучить проблему. А проблема эта действительно очень серьезная. Ибо констатация факта отчуждения при социализме ведет, по крайней мере, к двум важным выводам. Первый – не огульное отрицание фактов, а всесторонний, глубокий и конкретный анализ различных видов отчуждения может быть единственным конструктивным путем, способным помочь в решении практических задач. Второй – в современном мире, находящемся в процессе коренных революционных изменений, впервые создается реальная возможность для полного преодоления всех видов отчуждения, т.е. для осуществления марксистского идеала цельного, духовно богатого человека, действующего в свободном и богатом своими отношениями мире.
Нет нужды доказывать, сколь большая роль в понимании сущности отчуждения и враждебности его человеку принадлежала и принадлежит искусству. В наиболее доступных и понятных формах оно помогает людям осознавать его антигуманность и направляет на поиски путей освобождения от него. Скажем же спасибо тем нашим писателям, которые выполняют благородную миссию и с помощью эффективных художественных средств обнажают и разоблачают все виды отчуждения.