ПРОБЛЕМА ОТЧУЖДЕНИЯ В МАРКСИЗМЕ

Р.Блюм

 

«Новое есть прочно забытое старое». Справедливость этого полушутливого афоризма следует признать при взгляде на дискуссии, разгорающиеся все с новой и новой силой вокруг проблемы отчуждения. Историческая судьба понятия отчуждения дает право говорить о некой особенности в развитии  общественного сознания. Эта особенность состоит в том, что, помимо естественного обогащения его новыми понятиями и категориями, которые отражают и фиксируют усложняющуюся и развивающуюся общественно-историческую практику, некоторые, ранее употреблявшиеся понятия, вышедшие из научного обихода, обретали, так сказать, новую жизнь. Основная причина этого лежит, на наш взгляд, в известном сходстве исторических условий, при которых выдвигаются аналогичные проблемы. В 30-е – 40-е годы прошлого столетия крушение феодальных порядков, враждебных свободному человеческому развитию, во весь рост поставило вопрос о причинах порабощения и путях освобождения человека. В наше время, в середине ХХ века коренные социально-экономические перемены, крах старых экономических систем также неизбежно привлекают внимание к так называемой антропологической проблематике, т.е. к вопросу о месте и роли человека в обществе, к перспективам его развития. Конечно, немалую роль играют и другие обстоятельства: необходимость выразить сложные общественные процессы в адекватных понятиях, влияние марксизма на общественные науки, неудовлетворенность старой системой понятий и т.п. Известное значение имеет, по-видимому, и то, что с марксовыми «Экономическо-философскими рукописями 1844 года», где широко обсуждается проблема отчуждения, широкие круги читателей смогли ознакомиться лишь недавно.

 

1. К ИСТОРИИ ВОПРОСА.

Проблемой отчуждения или отдельными ее аспектами в той или иной форме занимались многие философские системы ХIX и ХХ веков. Но широкое обсуждение этой проблемы, особенно в связи с ее интерпретацией у Гегеля, Фейербаха и Маркса, началось после выхода в свет в 1932 г. на немецком языке «Экономическо-философских рукописей 1844 года». Начатая в 30-е годы, прерванная войной и вновь возобновленная в послевоенный период дискуссия захватила довольно большие круги философов, социологов и историков  на Западе1. Идеи Маркса об отчуждении интерпретировались и в экзистенциалистском, и в неотомистском, и в фрейдистском духе, появилась обширная, быстро растущая литература2.

Какое же участие приняли в этой дискуссии марксисты? Нужно с сожалением констатировать, что проблема отчуждения вплоть до середины 50-х годов за весьма редким исключением выпала из поля зрения исследователей-марксистов3. В обстановке культа личности, когда господствовала примитивная сталинская версия философии, которая чуждалась сложных философских вопросов и практически игнорировала антропологическую проблематику, когда марксизм в значительной мере был превращен в схему, для такой проблематики, естественно, места не оставалось. Кроме того, широкое использование понятия отчуждения в трудах буржуазных авторов было в то время достаточным аргументом для зачисления его в разряд псевдонаучных и враждебных. Вспомним, что в первую очередь, именно на этом основании тогда же кибернетика была объявлена «наукой» мракобесов. В связи с такой обстановкой неудивительно, что «Экономическо-философские рукописи 1844 года» целиком появились на русском языке почти через 25 лет после немецкого издания.

Обстановка резко изменилась с середины 50-х годов. Разоблачение культа личности и ликвидация различных запретов, возникших на основе авторитетных суждений Сталина, сняло вето и с проблемы отчуждения. Первыми работами, познакомившими советского читателя с самим существованием этой проблемы, были статьи Пальмиро Тольятти и В.А.Карпушина4 (если не считать уже упомянутой книги Д.И.Розенберга). Начиная с этого времени опубликовано значительное количество различных исследований как советских, так и зарубежных марксистов. Назовем некоторые из них. В статьях Р.Гароди, Т.И.Ойзермана, Ю.Н.Давыдова, И.С.Нарского, А.П.Огурцова, И.С.Кона, М.Бура, В.Хайзе, А.Ага5, в книгах Л.Н.Пажитнова, Э.М.Ситникова, В.Кешелава, Ю.Н.Давыдова, Р.Гароди, Д.Лековича, Т.Ярошевского, Д.Вереша6  обстоятельно рассматриваются различные аспекты отчуждения, как в историческом, так и логическом плане. Специальные разделы своих монографий посвятили отчуждению Т.И.Ойзерман и О.Корню7. В книгах польского философа А.Шаффа специально обсуждаются вопросы отчуждения и связи с марксистской теорией личности8. Критический разбор используемого в клерикальной литературе понятия отчуждения и извращения марксистских взглядов по этому вопросу дан группой философов ГДР9. Появились и первые диссертационные работы советских философов10.

Нельзя сказать, чтобы по вопросу об отчуждении среди марксистов существовала какая-то одна точка зрения. Рассматривая развитие взглядов на эту проблему, так сказать исторически, нужно отметить, что определенное время, вплоть до середины 60-х годов, понятие отчуждения в большинстве случаев не признавалось подлинно марксистским. «Среди советских философов,- писал по этому поводу журнал «Коммунист» в 1965 г., – еще сохраняется предубеждение против проблемы отчуждения, как якобы навязанной марксизму буржуазной философией. Отчасти поэтому она рассматривается в основном в историческом плане, в полемике с буржуазными философами»11.

Если отвлечься от истории вопроса и проанализировать вышедшую до сих пор марксистскую литературу, посвященную отчуждению, то можно зафиксировать, по крайней мере, 4 точки зрения, так или иначе, в ней представленные.

1. Существует группа авторов, правда, весьма немногочисленная, отношение которой к проблеме отчуждения ясно уже из того, что вся проблема оказывается «закавыченной» (взятой в кавычки). Этот прием должен, по-видимому, означать, что сама-то проблема при ближайшем рассмотрении есть псевдопроблема и что т.н. «теория» «отчуждения» вовсе и не теория, а так, что-то несерьезное, по крайней мере, далекое от науки. Такой подход дает возможность уйти от серьезной аргументации, но вряд ли можно признать иронию за сколько-нибудь доказательный довод.

Подобная точка зрения отчетливо выступает в статье М.Гуса «Об отчуждении действительном и мнимом»12. Автор говорит о нескольких концепциях «отчуждения» (кавычки М.Гуса), которые сходны в мистификации реальных социально-исторических явлений, причем для него вообще не существует марксистской теории отчуждения. По словам другого сторонника этой же точки зрения Г.Менде, «империалистическую концепцию отчуждения» следует рассматривать как вид идеологической диверсии13. К сожалению, такие примитивно-вульгарные представления, основным способом доказательства которых является: «нет, потому что так не должно быть», еще не перевелись.

Со значительно более серьезной аргументацией против применимости в марксистском анализе понятия отчуждения выступает группа французских марксистов (Луи Альтюсер, Мишель Симон, Мишель Верре и др.). В дискуссии на страницах журнала «La Nouvelle Critique» ими был высказан взгляд, что отчуждение – понятие идеологическое, а не научное, и поэтому не должно использоваться в научном исследовании14.

1. Вторая точка зрения на проблему отчуждения сводится к следующим основным тезисам. Понятие отчуждения по своему содержанию является гегелевско-фейербаховским. Хотя Маркс пошел значительно дальше своих предшественников и перешел к 1844 году на позиции материализма и коммунизма, тем не менее, свои новые воззрения он выражал в несоответствующей их содержанию терминологии. Таким образом, «учение об отчуждении и его преодолении не является адекватной формой понимания и изложения пролетарского социализма»15. В дальнейшем Маркс отказался от использования этого понятия, заменив его другими более глубокими и адекватными (практика, эксплуатация, товарный фетишизм и т.п.). Об отказе Маркса от понятия отчуждения свидетельствует тот факт, что в более поздних работах оно используется все реже и реже, наконец, в зрелых работах («Капитал») оно практически отсутствует или играет второстепенную роль.

3.  Согласно третьей точке зрения концепция отчуждения Маркса, сформулированная в «Экономическо-философских рукописях 1844 года», в ее основных чертах в адекватной форме выражает реальные общественные отношения и место человека в них, хотя она еще терминологически непосредственно связана с предшествующими ей философскими системами и целый ряд важнейших ее элементов только лишь намечен. В своей дальнейшей деятельности Маркс не только не отказался от понятия отчуждения, но, наоборот, развил его, дал ему глубокое политико-экономическое обоснование. Отчуждение остается одной из центральных категорий всего марксовского анализа капитализма. Поскольку отчуждение – реальный общественный феномен современного мира, то надо не закрывать на него глаза, а подвергнуть его всестороннему научному анализу и найти пути и способы его преодоления.
4.   Наконец, четвертая точка зрения, соглашаясь в общей оценке понятия отчуждения с третьей, расходится с ней в понимании причин существования и углубления отчуждения в современном мире, а, следовательно, и в оценке перспектив его преодоления. Отчуждение понимается как отношение человека к внечеловеческому миру, как объективизация человеческой деятельности, поскольку такая деятельность составляет условия существования человечества, то отчуждение непреодолимо. Эту точку зрения разделяют некоторые польские, югославские и чехословацкие марксисты16. Такой взгляд защищается также в статье Л.Ф.Денисовой17.

После этого краткого обзора истории вопроса необходимо обратиться к анализу содержания проблемы отчуждения.

 

2. ПРОБЛЕМА ОТЧУЖДЕНИЯ В ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ

Марксова концепция отчуждения непосредственно исходит из философии Гегеля и Фейербаха. Но это не значит, что понятие отчуждения не встречалось в более ранних философских системах. Сам по себе феномен отчуждения, означающий, грубо говоря, господство над человеком им же самим созданных продуктов, был отмечен достаточно давно (замечания о господстве денег, золота над человеком и т.п.). Тем не менее, об отчуждении в близкой по смыслу к современной интерпретации форме начали философы говорить только с XVII-XVIII вв. Некоторые понятия отчуждения встречаются уже в учении о государстве английского философа XVII в. Т.Гоббса. Согласно Т.Гоббсу, люди добровольно произвели отчуждение своих прав в пользу правителя, создали государство и сознательно подчинили себя ему, иными словами, продукт рук человеческих стал властелином человека (в терминологии Т.Гоббса – механическим чудовищем – Левиафаном). Т.Гоббс, а вслед за ним и другие теоретики «естественного права» (Спиноза, Локк) рассматривали отчуждение главным образом в юридическо-политическом плане18. Важно подчеркнуть, что помимо утверждения о господстве государства (продукта договора людей) над своими подданными, его создавшими (юридическо-политический план) у Гоббса имплицитно содержится и другой момент отчуждения – психологический. Подданные обязаны подчиняться государству даже в том случае, если это государство несправедливо, деспотично, т.е. когда они несвободны и ощущают эту несвободу. Сама же власть имеет силу только потому, что она внушает страх.

Несколько по-другому решает этот вопрос Спиноза. Хотя имеет место перенесение или отчуждение прав человека в пользу государства, но, поскольку оно создано общим согласием, люди, его создавшие, являются свободными (свобода есть познанная необходимость).  Именно поэтому такая ситуация не может быть охарактеризована как ситуация отчуждения. Но, с точки зрения Спинозы, положение меняется, когда государственная власть покушается на свободу мысли, это равнозначно тому, что она перестает руководствоваться в своих действиях разумом (у Гоббса этого ограничения нет). Правительство становится насильническим, когда «отрицается свобода за каждым говорить и учить тому, что он думает19». Такое господство может держаться только на страхе. Здесь, следовательно, также присутствует момент психологического аспекта отчуждения.

Дальнейшее развитие понятие отчуждения получило в трудах Жан-Жака Руссо. «Человек рожден свободным, а между тем повсюду он в оковах» – такими словами начинается знаменитый «Du contrat social …» («Общественный договор»). Эти оковы есть результат отчуждения людьми своей свободы. Кстати говоря, в работах Руссо довольно широко используется сам термин «отчуждение»  для обозначения передачи тех или иных прав частных лиц в пользу верховной власти, управляющей в соответствии с общим интересом. Такое использование термина носит еще чисто юридический характер. Но дело не в термине. Дело в том, что Руссо характеризует современный ему общественный строй по существу как строй, где господствует отчуждение, без применения соответствующего термина.

Что касается различия чисто юридического и социального смысла отчуждения, то по этому поводу Руссо высказывает следующую мысль. «Пуффендорф говорит, что совершенно так же, как передаем мы другому свое имущество посредством соглашений и договоров, мы можем отказаться в чью-то пользу и от своей свободы. Такое рассуждение мне кажется весьма необосновательным, ибо, во-первых, отчуждаемое мною имущество становится в глазах моих действительно чужим, и мне безразлично, будут ли злоупотреблять моей свободой, и я не могу, не принимая на себя вины за то зло, совершить которое меня заставят, позволить обратить себя в орудие преступления20». Таким образом, отчуждение свободы – это нечто другое, чем простой юридический акт – оно носит социальный характер. Оно создало такое общество и законы, которые «еще более увеличили силу богатых, безвозвратно уничтожили свободу, навсегда упрочили собственность и неравенство, превратили ловкую узурпацию в незыблемое право и обрекли к выгоде нескольких честолюбцев, весь род человеческий на труд, нищету и рабство21».

Схема Руссо такова. Люди жили в условиях равенства в «естественном состоянии», которое и было «истинной юностью мира». В силу определенных причин возникла частная собственность, а вместе с ней неравенство, конкуренция, противоположность интересов, стремление к обогащению. Это можно назвать первым актом отчуждения. Люди, стремясь сохранить и упрочить свою свободу во время растущего неравенства, заключают общественный договор и создают государство, еще более закабаляя себя. Государство вскоре становится наследственным и деспотическим, а правители привыкают смотреть «на свою магистратуру, как на семейное имущество, а на самих себя, как на собственников государства, которого первоначально были лишь слугами; привыкли называть своих сограждан своими рабами, причислять их, как домашних животных к принадлежащим им вещам22». Таков второй акт отчуждения.

Добавим к этому, что для Руссо такое состояние отчуждения (у него  – состояние, противоречащее естественному праву) с необходимостью должно быть устранено, так как недопустимо, «чтобы глупец руководил мудрецом, и горсть людей утопала в роскоши, тогда как огромное большинство народа нуждается в самом необходимом23».

Резюмируем. Во-первых, Руссо в ярких красках нарисовал картину того, как социальные и политические силы, являющиеся результатом деятельности общественного человека, превратили своих творцов в рабов, т.е. другими словами, описал ситуацию отчуждения. Во-вторых, разделение юридического и социального аспекта позволило увидеть (может быть, точнее, угадать) социально-экономическое содержание отчуждения («различие между богатым и бедным», «различие между сильным и слабым»). В-третьих, особенно подробно исследовано политическое отчуждение и те следствия, к которым приводит полное изъятие политических прав у большинства народа. В-четвертых, в известной теории Руссо о развращающем влиянии цивилизации на нравы людей прослеживаются определенные стороны морального и психологического аспектов отчуждения. Наконец, в-пятых, у Руссо большое место занимает тезис о существовании такого в известном смысле идеального периода, который и был отчужден в процессе человеческой деятельности. Следовательно, если смотреть на эту деятельность исторически, то она есть некое «грехопадение» человечества. Для Руссо и для многих сторонников теории естественного права так оно и есть. Не может пройти мимо этой проблемы также ни одна концепция отчуждения (в дальнейшем этот вопрос будет специально обсужден).

При всем этом необходимо отметить, что никакой ясно выраженной и четкой сформулированной концепции отчуждения у Руссо не было. Но «ключ к анатомии обезьяны в анатомии человека» – с наших сегодняшних позиций отчетливо видны зародыши и элементы будущих плодотворных идей.

«Таким образом, во французской социологической традиции конца XVIII в. начинает формироваться понимание отчуждения как своеобразной социальной ситуации, напоминающей арабскую легенду о джине, выпущенном из заколдованной бутылки, или поведение неправильно брошенного австралийского бумеранга: продукт человеческой деятельности становится господствующей над человеческой силой. На почве учения об общественном договоре возникло представление об обратном воздействии социальных институтов, отношений и т.д., зависимых по своему генезису от людей, но затем приобретающих не только относительную самостоятельность, но и способность влиять на людей губительным, разрушающим образом. Экономический, политический и моральный аспекты отчуждения понимались при этом как «равноправные». Руссо лишь приближался к идее о главенстве первого из них24».

Мы остановились на взглядах Руссо подробно, потому что они оказали большое влияние на формирование духовной атмосферы не только своего времени, но и, пожалуй, всего XIX века. Что касается истории проблемы отчуждения, то несомненна прямая связь Руссо с взглядами немецкой классической философии XVIII-XIX вв.

Понятие отчуждения в той или иной форме встречается в философии Фихте в трех различных аспектах.

1. В связи с вопросом об отчуждаемых и неотчуждаемых правах.

Отказаться от какого-либо права – значит подвергнуть его отчуждению. Такое определение носит еще чисто юридический характер. Но следствия, которые выводит Фихте, применяя это определение к решению вопроса об отчуждаемых и неотчуждаемых правах, указывают на социально-политические аспекты ситуации отчуждения. К неотчуждаемым правам человека относятся свобода мысли, право на сообщение или обнародование мыслей, также право на изменение существующего государственного строя. В случае если эти права отчуждены, то государство противоречит своему назначению и общественный договор оказывается нарушенным. Это состояние рабства, оно и есть, по существу, состояние наивысшего отчуждения, состояние насильственного изъятия неотъемлемых человеческих прав. Попав в такое положение, народ, по мнению Фихте, имеет все права на революцию. Обоснованию этого права посвящена ранняя его работа «К исправлению суждения публики о Французской революции»(1793г.)25.

1. В связи с вопросом о необходимости религии.

Религия, по Фихте, «необходима для известного душевного настроения человека, которое под влиянием себялюбия и силы чувственных позывов нуждается в том, чтобы представлять нравственный закон божественной заповедью, обладающей неопровержимым авторитетом. Наше собственное разумное естество, закон нашего собственного разума является волей вне нас. В «этом отчуждении нам принадлежащего», в «этом перенесении субъективного на существо вне нас», в «этом перенесении законодательного авторитета на бога» состоит характер религиозного представления. Однако это перенесение не является сознательным и искусственным, как в гражданских правовых отношениях26». Таким образом, Фихте отметил важные элементы религиозного отчуждения, которое впоследствии подробно проанализировал Л.Фейербах.

1. В связи с проблемой объективизации деятельности сознания.

Деятельное сознание, «Я» по терминологии Фихте порождает в процессе своей деятельности объекты – «не-Я». При этом «Я» переносит часть своей деятельности на «не-Я». Этот перенос возможен только в результате исключения из «Я» части ее реальности. Такое исключение и называет Фихте «своего рода отчуждением (Entäussern)27. Далее утверждается, что порожденные объекты представляются «Я» чужими и внешними вещами постольку, поскольку они продукты бессознательной деятельности. А это означает, что такого рода отчуждение снимается в процессе познания.

Здесь у Фихте, по-существу, впервые в истории философии встречается гносеологическая конструкция отчуждения, подробно разработанная и развитая Гегелем.

У Шеллинга, как отмечает Дьердь Лукач, отчуждению соответствует процесс «обуславливания» (Bedingen). «Словом bedingen (обуславливать) обозначается действие, посредством которого что-либо становится  Ding (вещью). Этим действием обуславливается то, что принимает характер вещи, а отсюда вместе с тем ясно, что ничто не может быть само по себе полагаемо, как вещь (т.е. понятие безусловной вещи (unbedingtes Ding) заключает в себе противоречие»28.  Итак, Шеллинг по сути дела констатирует тот же процесс возникновения объекта в результате отчуждения субъекта, о котором писал Фихте.

Оценивая место Фихте и Шеллинга в разработке понятия отчуждения, Д.Лукач, на наш взгляд, правильно отмечает, что это понятие «не оказало решающего влияния на основные проблемы их философских систем»29.

В немецкой классической философии наибольший вклад в разработку проблемы отчуждения внес Гегель. Поскольку о гегелевском решении этой проблемы имеется довольно большая литература30 (хотя до сих пор нет специального марксистского монографического исследования), остановимся коротко лишь на основных моментах.

Отчуждение понимается Гегелем в следующих четырех основных значениях.

1. Как общая характеристика отношения между субъектом и объектом. Развивая идеи, высказанные Фихте и Шеллингом, Гегель рассматривает любой акт порождения субъектом объекта, любой акт объективизации как отчуждение. «Дух становится предметом – становится для себя чем-то иным, т.е. предметом своей самости. «Это движение, в котором «абстрактное… отчуждает себя, а затем из этого отчуждения возвращается в себя, тем самым только теперь проявляется в своей действительности и истине»31. Таким образом, поскольку процесс происходит в сфере духа, то снятие отчуждения совпадает с самопознанием духа, и познание есть не что иное, как возвращение духа к самому себе. Это происходит потому, что находясь в сфере отчуждения дух себя не знает, он, так сказать, себя забыл. Сфера отчуждения –«наличное бытие есть произведение самосознания .. чуждая ему деятельность, которая обладает свойственным ей бытием и в котором самосознание себя не узнает»32.

Из этого основного значения понятия отчуждения вытекает три других, конкретизирующих его.

1. Рассмотрение всего объективного мира как сферы отчужденного духа. Объективный мир делится на природу и общество, которые по Гегелю имеют духовную сущность, но эта сущность скрыта глубоко за внешней предметностью. «Природа есть отчужденный от себя дух, который в ней лишь резвится; он в ней вакхический бог, не обуздывающий и не постигающий самого себя, в природе единство понятия прячется»33. Снятие отчуждения происходит путем возвращения к духу, путем освобождения его от природы. Другой формой отчуждения является общество. Если природа есть дух, отчужденный в пространстве, то общество есть дух, отчужденный во времени»34.
2. Рассмотрение человеческой деятельности и ее продуктов как сферы отчуждения. Как известно в «Феноменологии духа» – этом важнейшем произведении Гегеля содержатся ценные мысли о роли труда в развитии человека. «Величие гегелевской «Феноменологии…» заключается, следовательно, в том,- пишет Маркс,- что Гегель рассматривает самопорождение человека как процесс …, что он … ухватывает сущность труда и понимает предметного человека, истинного, потому что действительного человека, как результат его собственного труда»35. Но поскольку в акте труда происходит переход духа в предмет, в вещь (опредмечивание), то это одновременно означает отчуждение, так как «мое наличное бытие я отрешаю от себя, таким образом делаю его некоторым чуждым мне и сохраняю себя в нем»36. Здесь следует отметить, что речь идет не только о труде, производящем те или иные материальные блага, входящие в потребление, но и шире о деятельности общественного человека, создающего те или иные общественные институты (государство, право, мораль и т.п.). Так, государство также есть отчужденная сущность, ибо, созданное людьми, оно становится чуждым им. «Государственная власть есть произведение и простой результат, из которого исчезает то обстоятельство, что произведение это проистекает из их (людей, индивидов, Р.Б.) действования»37.
3. Рассмотрение человеческого сознания как отчужденного сознания. Гегель указывает на существование двух форм отчуждения. Первая форма отчуждения, которую можно назвать «предметным отчуждением», описана в предыдущем пункте, вторую форму можно было бы условно назвать в противоположность первой «идеологическим отчуждением». Это «идеологическое отчуждение» выступает не как нечто предметное, а как «царство чистого сознания». Таким образом, мир отчужденного от себя духа «распадается на два мира: первый есть мир действительности или мир самого отчуждения духа, а второй мир есть мир, который дух, поднимаясь над первым, сооружает себе в эфире чистого сознания. Этот второй мир, противоположный указанному отчуждению, именно поэтому от него не свободен, а скорее есть только другая форма отчуждения»38.

«Несчастное сознание», «чудовищное самосознание», «низменное сознание», «превратные взгляды», «разорванное сознание» – так определяет Гегель в «Феноменологии духа» некоторые конкретные виды такого «идеологического отчуждения». Все эти виды сознания характеризуются как извращенные, иллюзорные, фантастические, весьма далекие от истины. Вместе с тем, в общей философской системе Гегеля они рассматриваются как необходимые ступени самопознания духа. Дух через все трудности, препятствия, через сферу своего собственного отчуждения приходит к самопознанию.

К указанным моментам в гегелевском понятии отчуждения можно было бы прибавить еще немало других. Но, думается, что отмеченные моменты являются основными, и они с достаточной ясностью говорят о глубине и богатстве этого сложного понятия. Кстати говоря, сложность понятия определила сложность и добротность используемой Гегелем терминологии. Укажем на три наиболее часто встречающихся термина: «Entäusserung»    (отрешение, часто переводится и как отчуждение), «Vergegenständlichung»      (опредмечивание) и, наконец, «Entfremdung»     (отчуждение). Первый термин означает вообще, как об этом говорилось в связи с философией Фихте, исключение, отпускание чего-то от себя, в данном случае, у Гегеля, из мирового духа (абсолютной идеи, абсолютного духа). Второй – опредмечивание – обозначает переход субъекта, его деятельности в предметный мир, в мир продуктов этой деятельности. Наконец,  третий – отчуждение – характеризует, собственно говоря, превращение этих продуктов в чужую, несознаваемую ее творцом силу (в случае «идеологического отчуждения» – превращение истины в иллюзию).

Отсюда ясно, что не всякое отрешение (Entäusserung)  есть опредмечивание и отчуждение39. Но зато, наоборот, всякое опредмечивание и отчуждение есть отрешение, т.е. отрешение является наиболее широким термином. С другой стороны, для Гегеля, что особенно важно подчеркнуть, всякое опредмечивание есть отчуждение, т.е. опредмечивание отождествляется с отчуждением, а снятие (преодоление) отчуждения есть не что иное, как распредмечивание. Это и понятно, ибо опредмечивание означает переход в чуждую духу сферу вещественности. Но можно ли свести гегелевское понятие отчуждения только к опредмечиванию? По-видимому, нет. И.С.Нарский правильно отметил, что у Гегеля отчуждение имеет и другой смысл, переход духовного в духовное (без опредмечивания), а именно, переход истины в иллюзию («идеологическое отчуждение»40).

Понятие отчуждения играет в гегелевской философии решающую роль, поэтому оно теснейшим образом связано с основными идеями его идеалистической системы. Это хорошо показано К.Марксом в «Экономическо-философских рукописях», где дана развернутая критика гегелевского понятия отчуждения41.  Воспроизведем кратко основные положения этой критики.

Отчуждение у Гегеля совершается не в реальном, действительном мире, а в сфере духа, в пределах объективированной человеческой мысли. «Поэтому вся история самоотчуждения и все устранение самоотчуждения есть не что иное, как история производства абстрактного, т.е. абсолютного, мышления, логического, спекулятивного мышления»42. Отсюда следует, что конкретные формы отчуждения человеческих сущностных сил «чувственность, религия, государственная власть и т.д. являются духовными сущностями, ибо только дух есть истинная сущность человека»43. Ценные соображения Гегеля относительно характера труда не должны заслонять того, что он «знает и признает только один вид труда, именно абстрактно-духовный труд44», а, следовательно, опредмечивание в значительной мере носит иллюзорный характер. Идеалистически рассматривается Гегелем и процесс преодоления, снятия отчуждения. Отчуждение означает уход духа от самого себя, практически – незнание, поэтому снять – это, собственно говоря, познать. Конечно, знание есть необходимое условие преодоления отчуждения, но от знания до реального осуществления этого знания очень часто бывает «дистанция огромного размера».

Эти недостатки в понимании отчуждения, связанные с общей идеалистической интерпретацией реальности, содержат определенные примирительные тенденции, тенденции к компромиссу с существующими показателями, которые столь характерны для некоторых поздних работ Гегеля.

Таким образом, сам гегелевский идеализм, как философия, односторонне изображающая действительность, оказывается продуктом отчужденного сознания, продуктом отчужденной практики.

Неслучайно понятие отчуждения разработано впервые немецким идеализмом (Фихте, Гегель). Именно немецкому идеализму принадлежит заслуга исследования, хотя в идеалистической мистифицированной форме, деятельной, активной стороны человеческого познания. В связи с этим возник целый комплекс проблем об отношении человека, как деятельного субъекта, к окружающему предметному (им самим созданному) миру. Подчеркнем, что за идеализмом нельзя не видеть очень интересного и важного рационального содержания. На это обстоятельство обращал внимание К.Маркс: «Феноменология» есть скрытая, еще неясная для самой себя и имеющая мистический вид критика; но поскольку она фиксирует отчуждение человека, – хотя человек выступает в ней только в виде духа,- поскольку в ней заложены в скрытом виде все элементы критики, подготовленные и разработанные часто уже в форме, высоко поднимающейся над гегелевской точкой зрения»45.

Итак, структура отчуждения у Гегеля включает два основных момента:

1. Процесс порождения, включающий передачу в продукт сущностных сил его создателя (духа, человека).
2. Отрыв продукта от создателя, превращение его в самостоятельную сущность, разрыв связей между создателем и его продуктом, забвение генетического родства между ними.

У Гегеля, по-существу, отсутствует важный элемент понятия отчуждения – обратное воздействие продукта, происхождение которого забыто, на своего создателя.  Этот элемент введен в структуру отчуждения Л.Фейербахом. Л.Фейербах сделал дальнейший шаг в разработке понятия отчуждения.

Как известно, антропологическая философия Фейербаха родилась как антитеза философии Гегеля. Вместо идеализма – материализм, вместо духа – реальный, чувствующий человек, вместо духа, отчуждающего природу и предметный мир человека – человек, отчуждающий от себя свое сознание. Т.е. проблема отчуждения рассматривается Фейербахом с позиций материализма.

Но материализм Фейербаха – т.н. антропологический материализм, узкий ограниченный подход которого к природе и человеку определил и значительное сужение всей проблемы отчуждения по сравнения с Гегелем. Он, по-существу, ограничивается анализом лишь идеологических форм отчуждения, главным образом, религиозного. Но в этом анализе Фейербах пошел значительно дальше Гегеля.  Религия есть отчужденная человеческая сущность, которая в сознании верующих выступает как нечто сверхчеловеческое, божественное. Бог есть сущность человека. Вот как об этом пишет Фейербах: «Божественная сущность – не что иное, как человеческая сущность, освобожденная от индивидуальных границ, то есть от действительного, телесного человека, объективированная, то есть рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности. Поэтому все определения божественной сущности относятся к сущности человека»46.

Особый вид отчуждения – философский идеализм. Если в религии человек отчуждает от себя свои собственные сущностные силы и переносит их на выдуманное им фантастическое существо – бога, то в идеализме то же самое происходит с человеческим разумом, мышлением. Так, например, «система Гегеля есть абсолютное самоотчуждение разума»47. В понятие отчуждения Фейербах вносит очень важный новый момент. Человек не только отчуждает свои сущностные силы, но и подчиняет себя своему собственному продукту. Этот продукт (бог) становится властелином над создателем. Ему (своему продукту) люди подчиняются, поклоняются, просят его о милости, превращают себя в его рабов. Т.е., иными словами, в понятие отчуждения включается момент обратного воздействия продукта на создателя, как раз то, что отсутствовало у Гегеля.

Положительные и отрицательные стороны фейербаховского понятия религиозного отчуждения раскрыты Марксом в известных «Тезисах о Фейербахе». «Фейербах исходит из факта религиозного самоотчуждения, из удвоения мира на религиозный, воображаемый мир и действительный мир. И он занят тем, что сводит религиозный мир к его земной основе. Он не замечает, что после выполнения этой работы главное-то остается еще не сделанным. А именно, то обстоятельство, что земная основа отделяет себя от самой себя и переносит себя в облака, как некое самостоятельное царство, может быть объяснено только саморазорваностью и противоречивостью этой земной основы. Следовательно, последняя, во-первых, сама должна быть понята в своем противоречии, а затем практически революционизирована путем устранения этого противоречия»48.

Можно еще добавить, что узко понятое Фейербахом «идеологическое отчуждение» предопределило иллюзорность и фантастичность рецептов его преодоления путем создания новой религии любви с девизом «человек человеку бог».

Подведем итог. В домарксистской философии сформировалось понятие отчуждения, содержавшее следующие три момента:

а) создание человеком материальных и духовных продуктов путем перенесения на них своих сущностных сил,

б) отрыв этих продуктов от своих создателей, превращение их в чуждые человеку силы,

в) подчинение создателей своим же собственным продуктам, господство этих продуктов над человеком.

 

3.ПРОБЛЕМА ОТЧУЖДЕНИЯ В МАРКСИЗМЕ

 

С первых шагов своей общественной деятельности Маркс поставил перед собой задачу бороться за освобождение человека от всех видов социального угнетения. Выполнение этой задачи предполагало в качестве необходимого условия разработку важнейших аспектов проблемы человека. Поэтому не случайно понятие отчуждения заняло столь большое место в произведениях молодого Маркса. Критикуя и творчески перерабатывая наследие своих непосредственных предшественников (в первую очередь, Гегеля и Фейербаха), Маркс исследовал положительные и отрицательные стороны в широко распространенном тогда в немецкой идеологии понятии отчуждения. Неудовлетворенность существующим понятием проистекала из того, что ни Гегель, ни Фейербах не ответили на ряд важнейших вопросов, с необходимостью возникающих при внимательном анализе отчуждения. В чем истинная причина отчуждения? При каких условиях оно возникает? Какова основа, постоянно воспроизводящая феномены отчуждения, в чем конкретно состоит механизм и какова структура отчуждения? Наконец, какие возможности и пути преодоления и окончательного снятия отчуждения? На все эти вопросы предстояло дать ответ.

Основной работой Маркса, где исследуется отчуждение, является, как известно, «Экономическо-философские рукописи 1844 года». Но это не значит, что до этих рукописей Маркс игнорировал эту проблему. Изучение его ранних работ показывает, насколько большое место в них занимает широкий круг проблем, связанных с отчуждением. Причем анализ этой проблематики показывает, как углубляется и обогащается понятие отчуждения у Маркса49. Если в диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура» (1839-1841 гг.) он стоит еще на вполне гегельянских позициях, то уже в «Критике гегелевской философии права» (1843) и в особенности в статье «К еврейскому вопросу» (1843) Маркс порывает с гегельянской трактовкой отчуждения и закладывает первые основоположения своей концепции, опирающейся на анализ экономических отношений50. Очень интересны в этой связи идеи Маркса о методах и средствах преодоления отчуждения, развитые в работе «К критике гегелевской философии права. Введение» (1843).

В «Экономическо-философских рукописях» вначале дается определение таких понятий, как «опредмечивание» и «отчуждение». Вспомним, что у Гегеля они отождествляются . Маркс же довольно резко их различает. «Продукт труда есть труд, закрепленный в некотором предмете, овеществленный в нем, это есть опредмечивание труда. Осуществление труда есть его опредмечивание»51. Таким образом, любой процесс труда (материальный или духовный), создающий продукты (предметы), превращающий «свойства действующей человеческой способности  в свойства предмета»52 есть опредмечивание. Но далеко не всякое опредмечивание, по Марксу, может быть названо отчуждением. Опредмечивание выступает как отчуждение в том случае, когда происходит «выключение рабочего из действительности», когда имеет место «утрата предмета и закабаление предметом»53. В другом месте Маркс определяет отчуждение как опредмечивание «бесчеловечным образом»54.

Здесь Маркс отмечает три аспекта: а) «выключение рабочего из действительности; б)»утрата предмета и закабаление предметом»; в) опредмечивание «бесчеловечным образом». Рассмотрим эти аспекты поближе.

«Выключение рабочего из действительности» – это есть то, что Маркс называет самоотчуждением труда. Оно характеризует отношение рабочего к его собственной деятельности, к самому процессу труда, к акту производства. Анализ этого отношения показывает, что «труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развертывает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свой дух. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не добровольный, а вынужденный; это – принудительный труд. Это не удовлетворение потребности в труде, а только средство для удовлетворения других потребностей, нежели потребность в труде»55. Поскольку труд принудительный, вынужденный, то от него бегут, как от чумы.

Возникает парадоксальная ситуация. То, что характеризует человека как человека, то, что отличает его от животных, то, что составляет его сущность, то, что лежит в основе его свободы – а именно, творческая, целесообразная деятельность, труд, оказывается для человека чужой сферой, не дает ему никакого удовлетворения, является лишь неприятной, необходимой обязанностью, но отнюдь не потребностью. А та сфера жизни, которая, по-существу, не отличает человека от животного – сфера материального потребления – становится смыслом его жизни, областью, где он находится у себя, чувствует себя дома. «В результате, – пишет К.Маркс, – получается такое положение, что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций – при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае еще расположась у себя в жилище, украшая себя и т.д., – а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным. То, что присуще животному, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному»56. Конечно, было бы неверным не учитывать, что удовлетворение всех потребностей человека носит человеческий характер. Маркс, предвидя это возражение, писал: «Правда, еда, питье, половой акт и т.д. тоже суть подлинно человеческие функции. Но в абстракции, отрывающей их от круга прочей человеческой деятельности и превращающей их в последние и единственные конечные цели, они носят животный характер»57.

Можно заметить, что в вышеприведенном рассуждении речь все время идет о том, как чувствует себя человек в процессе труда, т.е. каково эмоциональное (может быть, в известном отношении и рациональное) отношение работника к своему труду. В то же время важно выяснить, в чем причина этого «эмоционального» самоотчуждения, в чем заключается его объективность? По мнению Ю.Н.Давыдова в «Экономическо-философских рукописях» Маркс еще не исследовал тех отношений людей, которые лежат в основе отчуждения58. Такое слишком категорическое заключение представляется не совсем справедливым. Конечно, в этом раннем марксистском труде мы еще не находим развернутой аргументации и детального анализа экономической основы отчуждения. Это станет делом последующих работ. Но уже здесь Марксом совершенно ясно сформулирована мысль, что в основе отчуждения лежит не специфическое отношение человека к продуктам его деятельности, а специфическое отношение людей, что отношение людей к продуктам своей деятельности лишь проявление отношений между людьми. Обратимся к тексту «Рукописей»: «Если человек относится к продукту своего труда, к своему опредмеченному труду, как к предмету чуждому, враждебному, могущественному, от него не зависящему, то он относится к нему так, что хозяином этого предмета является другой, чуждый ему, враждебный, могущественный, от него не зависящий человек. Если он относится к своей собственной деятельности как к деятельности подневольной, то он относится к ней как к деятельности, находящейся на службе другому человеку, ему подвластной, подчиненной его принуждению и игу»59. Таким образом, определенные отношения людей, а именно отношения частной собственности выступают «как основа и причина самоотчужденного труда»60.

Перейдем к рассмотрению второго аспекта отчуждения, который определяется  Марксом как «утрата предмета и закабаление предметом» и называется им отчуждением, в отличие от первого – самоотчуждения. «Предмет, производимый трудом, его продукт, противостоит труду как некое чуждое существо, как сила, не зависящая от производителя»61.  Это означает, во-первых, что продукты труда, в которые человек вложил свои силы и способности, не принадлежат ему, отрываются от него, становятся ему чуждыми, и, во-вторых, что производитель попадает под власть созданных им продуктов, становится их рабом. Отсюда вытекает  и отношение людей «к продукту своего труда как к чужому предмету»62. В сознании и действиях трудящихся такое отношение отчетливо выражается в равнодушии, а то и в прямой ненависти к производимым продуктам. Эту психологию рабочего со знанием дела живописал современный американский писатель Гарвей Сводос: «… дело рук своих ненавидят и презирают настолько, что если, скажем, в вашей новой машине дурно пахнет, то, скорее всего ей в нутро запихали кожуру от банана и наглухо ее там закупорили; и если механик не может понять, почему тарахтит новая машина, предложите ему вскрыть картер заднего моста и выгрести гайки и болты, брошенные туда рабочими, ненавидящими собственное создание»63.

Наконец, третий аспект отчуждения – опредмечивание «бесчеловечным образом». Если в первых двух аспектах подчеркивалось отношение человека к продукту труда, к самому труду и за этим внешним отношением обнаруживались сущностные связи людей, то третий аспект раскрывает непосредственные отношения человека к человеку и, опираясь на исследование отчужденного труда, характеризует отчуждение человека.

Существует неразрывная связь между отчуждением труда и отчуждением человека. Первое порождает второе. «Отчужденный труд человека, отчуждая от него 1)природу, 2) его самого, его собственную деятельную функцию, его жизнедеятельность, тем самым отчуждает от человека род»64. Что же такое род? В «Экономическо-философских рукописях» довольно часто встречается этот термин, наряду с такими терминами, как «родовая жизнь», «родовая сущность». Эта терминология заимствована Марксом у Фейербаха и является переходной к формулировке собственной, более адекватно выражающей суть дела, системе терминов. «Род», «родовой» есть синонимы «общества», «общественный», «родовая жизнь» – это «общественная жизнь», жизнь общественного человека в обществе. «Родовая жизнь» в соответствии с общефилософской концепцией Маркса есть производственная жизнь, есть процесс практического созидания предметного мира, процесс переработки вещества природы, процесс превращения природы в неорганическое тело человека. Именно своей производственной жизнью род человека отличается от животного. В отличие от животного, производящего только то, в чем оно непосредственно нуждается, находясь под властью непосредственной физической потребности, человек производит универсально, «даже будучи свободен от физической потребности, и в истинном смысле слова только тогда и производит, когда он свободен от нее»65 (курсив мой – Р.Б.).

Анализ особенностей, отличающих производство человека от производства животного, необходим Марксу для того, чтобы определить, что такое «сущность человека», ибо без этого определения не ясен смысл процесса отчуждения человека. Ведь отчуждение человека понималось как отчуждение человеческой сущности.

«Сущность человека» – в первую очередь, это его производственная деятельность. Но не всякая производственная деятельность, а только такая, которая осуществляется как свободная и сознательная деятельность. Производство тогда является истинно человеческим, когда оно перестает быть средством удовлетворения потребности сохранения физического существования, когда человек не преследует в производстве только свои эгоистические цели, но исходит из общественных интересов, когда «переработка  неорганической природы есть самоутверждение человека, как сознательного родового существа, т.е. такого существа, которое относится к роду как к своей собственной сущности, или к самому себе как к родовому существу»66.

Отчуждение труда приводит человека к отчуждению от его «человеческой сущности». Человек обесчеловечивается. Он отрывается от природы (природа как неорганическое тело человека включена  в общественную, «родовую» жизнь). Теряя заинтересованность в развитии общественных «родовых» связей, стремясь обеспечить только свое индивидуальное существование, человек, по-существу, лишается тех преимуществ, которые он имел перед животным.

Обесчеловечивание, отчуждение становится тем больше, чем больше человек стремится к личному обогащению, чем меньше его интересуют общественные дела, т.е. чем он богаче как собственник, тем он беднее как человек. «Чем меньше ты ешь, пьешь, чем меньше покупаешь книг, чем реже ходишь в театр, на балы, в кафе, чем меньше ты думаешь, любишь, теоретизируешь, поешь, рисуешь, фехтуешь и т.д., тем больше ты сберегаешь, тем больше становится твое сокровище, не подтачиваемое ни молью, ни червем, – твой капитал. Чем ничтожнее твое бытие, чем меньше ты проявляешь свою жизнь, тем больше твое имущество, тем больше твоя отчужденная жизнь, тем больше ты накапливаешь своей отчужденной сущности»67.

Из самоотчуждения труда, из отчуждения продуктов труда, из отчуждения «человеческой сущности» с необходимостью вытекает еще один вид отчуждения, анализируемый Марксом в «Экономическо-философских рукописях», – отчуждение человека от человека. Этот вид отчуждения прямо вытекает из тех отношений, которые постоянно воспроизводит отчужденный труд – из отношения собственника средств производства и продукта к непосредственным производителям материальных и духовных благ.

Отчуждение человека от человека выступает и как реальное общественное отношение атомизированных в условиях частной собственности людей, и как общественно-психологическое состояние полного равнодушия или прямой враждебности, распространенного в человеческих группах. «Каковы же взаимоотношения современного человека с его собратьями?» – спрашивает известный американский социолог Э.Фромм, и отвечает: «Это отношения двух абстракций, двух живых машин, использующих друг друга. Работодатель использует тех, кого нанимает на работу, торговец использует покупателей. В наши дни в человеческих отношениях редко сыщешь любовь или ненависть. Пожалуй, в них преобладает чисто внешнее дружелюбие и еще более внешняя порядочность, но под этой видимостью скрывается отчужденность и равнодушие. И немало тут и скрытого недоверия»68.

Здесь, пожалуй, следует внести некоторый корректив в рассуждения Фромма, обратив внимание на широко распространенную враждебность, именно враждебность, порожденную и порождаемую отчуждением, со стороны рабочих к своим хозяевам, выступающим либо в виде частного, либо в виде всеобщего капиталиста – государства.

Такая отчужденность и враждебность, с точки зрения Маркса, противоречит «человеческой сущности», обедняет человека. Истинно богатый, целостный человек – это общественный человек, «нуждающийся во всей полноте человеческих проявлений жизни, человек, в котором его собственное осуществление выступает как внутренняя необходимость», человек, ощущающий «потребность в том величайшем богатстве, каким является другой человек»69.

Такова в основных чертах концепция отчуждения, сформулированная Марксом в «Экономическо-философских рукописях 1844 года». По-видимому, нет нужды доказывать, что эта концепция стремится объяснить не отдельные частные явления общественной жизни, а самую ее суть. Возникает отнюдь не праздный вопрос, что же произошло с понятием отчуждение в дальнейшей творческой деятельности Маркса? Неужели проблема отчуждения надолго легла в архив вместе с «Экономическо-философскими рукописями»? Именно такую точку зрения отстаивали совсем недавно многие авторы, о которых шла речь в начале данной статьи (см. стр.2 – 2-ая точка зрения). Теперь пришло время детально разобраться  в их аргументации.

Первый аргумент, заключающийся в том, что Маркс не употреблял в своих зрелых произведениях понятие «отчуждения», легко опровергается пересмотром таких работ как «Капитал», «Теория прибавочной стоимости», «Критика политической экономии» (50-е -60-е гг. XIX века). Именно в этих вполне зрелых работах не только во многих случаях используются те или другие стороны понятия отчуждения, но и очень часто применяется сам термин «отчуждение». К этому надо добавить, что термин «Entfremdung» в русских переводах передается часто не как отчуждение, а иными словами70.

Второй аргумент состоял в том, что Маркс заменил понятие отчуждение более адекватными понятиями социальной науки: разделением труда (Ю.Н.Давыдов), товарным фетишизмом (Р.Гароди), практикой (О.Корню, Д.Лекович), совокупностью понятий исторического материализма (Т.И.Ойзерман). В последнее время показано (И.С.Нарский, А.П.Огурцов, З.Тордаи71), что и этот аргумент не выдерживает критики.

Какую большую роль проблема отчуждения играет в уже сформировавшейся марксистской теории, показывают рукописные материалы 1857-58 гг., являющиеся подготовительной работой к «Капиталу»72. Здесь Маркс постоянно пользуется понятием отчуждения для характеристики отношений, возникающих между наемным трудом и капиталом, трудящимся и обществом, лишившим его собственности. В качестве примера приведем лишь одно рельефное высказывание, показывающее, какое значение имело понятие отчуждения для марксовского экономического анализа. «Материал, обрабатываемый рабочей силой, есть чужой материал, точно так же орудие есть чужое орудие, труд рабочего является только придатком к материалу и орудию как к субстанции, и поэтому он овеществляется в том, что ему не принадлежит. Даже сам живой труд является чужим по отношению к живой рабочей силе, будучи вместе с тем ее трудом, проявлением ее собственной жизни, так как труд передан капиталу…. Таким образом, ее собственный труд ей столь же чужд … как материал и орудие. Поэтому и продукт тоже является для рабочей силы комбинацией чужого материала, чужого орудия и чужого труда, то есть чужой собственности…»73.

Подводя итоги своему исследованию, И.С.Нарский, совершенно правильно, на наш взгляд отмечает: «Отчуждение труда – одна из центральных категорий «Капитала». Все это произведение проникнуто пафосом разоблачения капиталистического отчуждения и выявления того класса, который должен положить этому конец. Проблема отчуждения труда (и вообще отчуждения) не только не отошла в «Капитале» на второй план (и не выпала вообще), но, наоборот, она исследуется Марксом самым внимательным и пристальным образом»74.

Авторы-марксисты, столь категорически заявляющие об элиминации «зрелым» Марксом проблемы отчуждения или о превращении ее во второстепенный вопрос по существу разделяют концепцию о двух Марксах (молодом и зрелом), широко распространенную в буржуазной литературе. Конечно, у любого ученого могут быть серьезные изменения во взглядах и концепциях в ходе научного исследования. Но если это крупные изменения, касающиеся основного, а не второстепенного, то они, естественно, не могут пройти бесследно. Что касается Маркса, то это не тот случай. Во-первых, никаких следов отказа от концепции отчуждения в трудах после «Экономическо-философских рукописей» найти нельзя. Во-вторых, вся деятельность Маркса показывает, что он обосновал и развивал гипотезы, сформулированные в середине 40-х годов в общем виде. И нет никаких оснований считать, что именно «гипотезе отчуждения» досталась участь быть забытой и похороненной.

В то же время нельзя уйти от вопроса – почему в марксистских работах вплоть до последнего времени проблема отчуждения в ее прямом выражении практически отсутствовала? Если она играла большую роль в трудах Маркса, то почему его ученики о ней практически ничего не писали? Здесь есть ряд причин. Во-первых, необходимо иметь в виду, что способ изложения материала и способ его изучения отнюдь не совпадают. В изложении Маркса даны выводы из изучения огромного фактического материала. Как раз при изучении этого материала широко использовалось понятие отчуждения, о чем свидетельствует, например, «Критика политической экономии».  Но как раз эта работа, а также «Экономическо-философские рукописи» стали известны лишь в последнее время. Это значит, что оценить по-настоящему роль проблемы отчуждения не представлялось возможным. В связи с этим, пожалуй, уместно вспомнить известное замечание В.И.Ленина: «Нельзя вполне понять «Капитал» Маркса и особенно его I главы, не проштудировав и не поняв всей логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса ½ века спустя»75. Все это кратко резюмируется в тривиальной истине: без истории вопроса нельзя в полной мере понять теорию его.

Во-вторых, проблема отчуждения неразрывно связана с более общей проблемой человека. Это непосредственно очевидно, так как все время речь идет не об отчуждении вообще, как какой-то всеобщей категории в духе Гегеля, а об отчуждении конкретного, живого человека, что в свою очередь определяет основной характер проблемы отчуждения, как гуманистической проблемы. В условиях подготовки и осуществления революционного преобразования мира, характеризующее конец XIX и начало XX века, на первый план выдвигалось теоретическое обоснование акций широких масс, революционного массового действия. Проблема индивида, а вместе с тем и отчуждения, естественно отодвигалась  на второй план. Конечно, это ни в коем случае не означает принижения гуманистического содержания марксистской теории. Само массовое действие ведь тоже не самоцель, а лишь необходимая предпосылка освобождения человека. Речь в данном случае идет о тех или иных акцентах, необходимых при практическом проведении теории в жизнь. Добавим также, что в 30-е – 40-е гг. нашего столетия в атмосфере культа личности гуманистическая проблематика не могла пользоваться популярностью.

Наконец, в-третьих, «у каждого времени – свои песни». Терминология «Экономическо-философских рукописей» отражала характерную для конца 30-х и начала 40-х гг. обстановку философских споров вокруг наследия Гегеля. Ясно, что через 15-20 лет, в совершенно другой исторический период, пользоваться той же самой терминологией – это значит рисковать быть непонятым. Но такое изменение языка могло создать и действительно создало иллюзию разрыва Маркса со своим прошлым.

Правильно отмечая неразрывную связь проблемы отчуждения в ранних и зрелых работах Маркса, нельзя впадать в другую крайность и рассматривать марксистскую концепцию отчуждения как неизменную, как возникшую сразу в готовом виде, подобно Минерве, вышедшей из головы Юпитера. Не отказываясь от основных положений своей концепции, сформулированной в «Экономическо-философских рукописях», Маркс развил, конкретизировал и обогатил ее в ходе своего идейного развития.

Высокая оценка «Экономическо-философских рукописей» не должна заслонить от нас слабости некоторых, изложенных в них, важных тезисов, слабости, явившейся результатом, с одной стороны, вполне естественной неразработанности, а, с другой, непреодоленных влияний антропологизма Фейербаха. Так, как уже ранее указывалось, Маркс широко использует такие фейербаховские категории как «родовая сущность», «природа человека», «сущность человека», и хотя он вкладывает в них иное содержание, тем не менее, это еще не та стадия, когда содержание полностью порывает с формой. Не выяснен в «Рукописях» также немаловажный вопрос: что чему предшествует, отчуждение труда частной собственности или наоборот, и вообще, каково происхождение отчуждения труда? Почти полностью отсутствует конкретный экономический анализ социального механизма отчуждения. Таковы некоторые вопросы, решение которых предопределило в значительной мере дальнейшую идейную эволюцию Маркса.

Значительные коррективы в первоначальную концепцию отчуждения были внесены уже в 1845-46 гг. Особенно это касается понимания «сущности человека» и «природы человека», а также причин отчуждения. В «Немецкой идеологии», где мы находим изложение основных черт материалистического понимания истории, показано, что в основе возникновения частной собственности и отчуждения лежит разделение труда. «Социальная сила, т.е. умноженная производительная сила, возникающая благодаря обусловленной  разделением труда совместной деятельности различных индивидов, – эта социальная сила, вследствие того, что сама совместная деятельность возникает не добровольно, а стихийно, представляется данным индивидам не как их собственная объединенная сила, а как некая чуждая, вне их стоящая власть, о происхождении и тенденциях развития которой они ничего не знают; они, следовательно, уже не могут господствовать над этой силой – напротив, последняя проходит теперь ряд фаз и ступеней развития, не только не зависящих от воли и поведения людей, а, наоборот, направляющих эту волю и это поведение»76. Это и есть то, что философы называют отчуждением, продолжает дальше Маркс. Таким образом, отчуждение возникает в процессе стихийного развития совместной деятельности людей (иными словами, производственных, классовых и других социальных отношений), определяемой разделением труда. Эта точка зрения не принимается некоторыми авторами, утверждающими, что отчуждение возникает либо вместе с рождением товарного хозяйства77, либо оно свойственно только капитализму78. В таком случае поставим вопрос так: разве в первобытном обществе с господством в нем различных фетишистских представлений, с полной подавленностью личности социальной группой, с привязанностью человека к родовой или племенной общности не было ситуации отчуждения? Господство натурального хозяйства при феодализме отнюдь не превращало это общество в какую-то сельскую идиллию, где отсутствовали стихийные общественные силы, подчиняющие человека. Конечно, вопрос об отчуждении в докапиталистических общественных организмах еще ждет своих конкретных исследований. На наш взгляд, можно, опираясь на Маркса, высказать такую гипотезу, – отчуждение возникает и существует там, где имеет место стихийная, статистическая регуляция общественной жизни, где общественная жизнь, «совместная деятельность людей» организуется, регулируется не путем по-настоящему сознательных, добровольных, планомерных действий, а стихийно, принудительно, бесконтрольно. Следовательно, ситуация отчуждения возникает еще при примитивных формах разделения труда, еще до частной собственности. Это, конечно, не означает отрицания решающей роли частной собственности в расширенном воспроизводстве отчуждения, в распространении отчуждения во всех сферах общественной жизни.

Обратимся к проблеме «природы и сущности человека». Маркс именно в эти годы определяет сущность человека как совокупности общественных отношений. Разъясняя это положение, он писал в «Немецкой идеологии»: «Сумма производительных сил, капиталов и социальных форм общения, которую каждый индивид и каждое поколение застают как нечто данное, есть реальная основа того, что философы представляли себе в виде «субстанции» и в виде «сущности человека»79.

С понятием «сущность человека» тесно связаны понятия «природа человека» и «истинный человек». Думается, что польский философ А.Шафф прав, рассматривая эти понятия как составные элементы структуры марксистского гуманизма. «Нет сомнений, что существует комплект качеств, свойственный по-крайней мере потенциально всем нормальным экземплярам рода «человек», которые, хотя и возникли исторически, изменяются очень медленно и только в ходе относительно долгого периода развития, но благодаря которым мы можем квалифицировать данный живой организм как человека»80.   Этот комплекс качеств и называется природой человека. Существует убеждение, носящее характер предрассудка, что понятие вроде «природы человека» есть пережиток метафизических, биологизаторских и прочих взглядов, и что они абсолютно чужды марксизму. Во всяком случае, такой взгляд не разделял сам основоположник марксизма. Говоря о необходимости оценивать человеческие действия и отношения с точки зрения их полезности для человека, он писал, что для этого «мы должны знать, какова человеческая природа вообще и как она модифицируется в каждую историческую эпоху»81. (курсив мой – Р.Б.). Отличие марксизма от метафизических теорий неизменной «природы человека» состоит и в признании того, что эта природа есть продукт длительного исторического развития социальной практики человека, и подчеркивания ее модификации в каждой данной исторической эпохе.

Что касается «истинного человека», то это понятие отражает реально существующие возможности всестороннего развития человека, идеал человека, вырастающий из системы ценностей марксистского гуманизма.

Сказанное о «природе человека» и об «истинном человеке» позволяет уточнить важную сторону рассматриваемой проблемы, связанную с вопросом об историческом подходе к отчуждению. Ю.А.Левада считает, что категория отчуждения «не переносит историзма»82. Действительно, часто об отчуждении говорят как о потере человеком своих сущностных сил. Слишком буквальное понимание этого тезиса ведет к выводу в духе концепции Руссо: было «счастливое время», когда  человек обладал всеми своими истинными качествами, находился «у себя», а затем произошло своеобразное «грехопадение» – в результате отчуждения он все потерял. Такой подход к отчуждению, конечно, антиисторичен, так как ничего подобного в истории не было. Но ведь отчуждение нельзя рассматривать как потерю того, что раньше было, отчуждение всегда есть потеря того, что есть, следовательно, отсутствие того, что может и должно быть. Отчуждение всегда (в марксистской трактовке) связано с реальным историческим человеком, с конкретно функционирующей природой человека. Отсюда следует, что нет отчуждения вообще, а всегда есть лишь конкретно-исторические формы отчуждения. Кроме того, как нам кажется, механизм отчуждения нельзя интерпретировать с обычной исторической точки зрения.

Анализ концепции отчуждения Маркса был бы неполным, если бы мы не указали то большое место, какое занимают в ней другие виды отчуждения: социальное, политическое, идеологическое (религиозное, моральное, правовое, философское, художественное). Все эти виды, в конечном счете, определяются экономическим отчуждением, связаны с существованием антагонистических производственных отношений. Таким образом, при господстве частной собственности отчуждение носит тотальный характер.

Нетрудно видеть, что концепция отчуждения находит свое место в общей структуре исторического материализма. Роль экономического отчуждения как первичного и определяющего, зависимость и производность от него других видов отчуждения, наконец, относительная самостоятельность функционирования и развития производных видов отчуждения (отсутствие прямой связи со своим базисом, обратное влияние на него, свои специфические особенности развития) – все это полностью согласуется с основными принципами материалистического понимания истории. Т.е., иными словами, существенные  изменения, внесенные Марксом в свою концепцию отчуждения в 1845-46гг., шли по линии разработки уточнения базисных положений исторического материализма.

Дальнейшее развитие концепции отчуждения осуществлялось в связи с анализом конкретных  экономических, социальных, политических и идеологических проблем83. Особенно подробно исследован, как уже отмечалось выше, экономический механизм отчуждения при капитализме в «Капитале» и подготовительных работах к нему. Как известно, Маркс не ограничился изучением только экономических структур, он дал широкую картину всего капиталистического общественного организма как социальной системы, и вместе с тем как системы тотального отчуждения.

Подведем итоги и попытаемся дать сводку основных положений марксистской концепции отчуждения.

 

• Маркс рассматривал отчуждение, как такой процесс и состояние, при котором человеческая деятельность и ее результаты превращаются в самостоятельную силу, враждебную человеку и господствующую над ним.

 

Структура отчуждения включает следующие основные элементы: а) отчуждение продуктов деятельности человека, которое, в свою очередь, можно подразделить на отчуждение предметов, произведенных физическим и умственным трудом, и на отчуждение институциональных структур разного рода84 (государство, право, мораль, семья, церковь и т.п.); б) отчуждение конкретно-исторических свойств общественного человека (то, что выше рассматривалось как отчуждение деятельности человека и его «родовой» жизни); в) идеологическое отчуждение, носящее  вторичный характер, так сказать, отчуждение отчуждения.

1. Основной причиной существования и воспроизведения отчуждения является стихийность формирования и функционирования общественных регуляторов, порабощающее человека разделение труда и частная собственность.
2. Определяющий базисный вид отчуждения – экономическое отчуждение. Оно находит свое крайнее выражение в капиталистическом товарном производстве, в наемном труде, отчужденном от самого себя труде, «которому созданное им богатство противостоит как чужое богатство, его собственная производительная сила – как производительная сила его продукта, его обогащение – как самообеднение, его общественная сила – как сила общества, властвующая над ним»85. В этих условиях мертвый труд господствует над живым. Причем общей тенденцией является постоянное возрастание овеществленного труда, общественного богатства, отчужденного от живого труда. «Объективные условия труда приобретают все более колоссальную самостоятельность по отношению к живому труду, самостоятельность, выражающуюся уже в самом их размере…. общественное богатство во все более мощных скоплениях противостоит труду как чужая и господствующая сила»86.

Современное общество, создавшее огромные производительные силы, которые служат враждебным человеку системам – гигантским капиталистическим монополиям, военной машине, бюрократическому государству – наглядно демонстрируют правоту теоретического анализа Маркса.

4.      На основе развития товарно-денежных отношений возникает особый вид отчуждения, который Маркс назвал товарным фетишизмом. «Таинственность товарной формы состоит просто в том, что она является зеркалом, которое отражает людям общественный характер их собственного труда как вещный характер самих продуктов труда, как общественные свойства данных вещей, присущие им от природы; поэтому и общественное отношение производителей к совокупному труду представляется им находящимся вне их общественным отношением вещей»87.

Фетишистский характер общественных отношений отчетливо проявляется в господстве денег, этой отчужденной силы человечества. Деньги рассматриваются в обществе как вещь, к обладанию которой направлены все стремления людей. Денежное богатство частного собственника есть отчуждение в чистом виде, ведь в этом случае «общественная сила становится … частной силой частного лица»88.

Этот вид отчуждения выступает как овеществление человеком всей окружающей среды, включая и его самого. Человек оказывается окруженным миром вещей, чуждым ему, не относящимся к его сущности, миром, к которому он относится чисто потребительски. Его главной жизненной целью становится потребление, приобретение все большего количества вещей. Современное общество, создающее в этом отношении большие возможности, чем когда-либо, доводит до крайностей этот вид отчуждения. Упоминавшийся выше американский социолог Э.Фромм, описывая широкое распространение потребительского отношения к жизни, характеризует его как деятельность «Homo consummens» (человек потребляющий). «Сегодня к власти пришли вещи, и они владеют человеком. И важнейшим следствием этого является пассивное, чисто потребительское отношение «обесчеловеченного» человека к жизни – человек превращается в потребителя, в некоего вечно грудного младенца, единственным желанием которого является потреблять все больше «как можно лучших» вещей»89.

1. Значительное место в трудах Маркса и Энгельса занимает тот вид отчуждения, который связан с разделением труда. Процесс разделения труда, без которого немыслим был бы прогресс человеческого общества, как и все другие до сих пор известные исторические процессы, развивался и развивается противоречиво. С одной стороны, он обеспечивает расширение возможностей человечества во всех сферах его жизнедеятельности, а, с другой, порождает  отчуждение90.

Укажем на две стороны отчуждения, вытекающего из разделения труда. Во-первых, отчуждение, связанное с обособлением различных видов деятельности человека: деятельности в материальном производстве, деятельности в духовном производстве и деятельности по управлению обществом. Во-вторых, отчуждение, характеризующееся узкой профессионализацией труда, превращающей человека в «частичного работника».

Обособление различных видов деятельности или социальное разделение труда ведет к тому, «что духовная и материальная деятельность, наслаждение и труд, производство и потребление выпадают на долю различных индивидов»91. Налицо раздробление целостной человеческой личности, пожизненное выполнение ею строго определенной односторонней социальной роли. В условиях низкого уровня производительных сил такое рациональное разделение, совпадающее с классовым, было необходимым и прогрессивным. Но уже домонополистический капитализм создал реальную возможность для преодоления этого разделения, а, следовательно, также и для ликвидации классовых различий. Современное развитие производства делает обособление указанных трех видов деятельности все в большей степени анахронизмом. В то же время оно создало любопытную и чреватую далеко идущими последствиями ситуацию. Объединение духовной (умственной) и управленческой деятельности на одном полюсе против деятельности материальной, сменяется объединением духовной (наука и инженерно-техническая сфера) и материальной деятельности против управленческой. Эта тенденция создает благоприятные возможности как для борьбы против отчуждения, так и для преодоления его.

Другая сторона рассматриваемого отчуждения отражает ситуацию, при которой человек превращается в придаток частичной операции, становится частичным человеком. Он пожизненно закрепляется за одной профессией, за одним видом деятельности. Вместо того, чтобы господствовать над производством, он становится простым его элементом, придатком к машине. Человек теряет способность воспринимать свою деятельность как часть целого, понимать свое место в общей работе. Это относится не только к физическому, но и к высококвалифицированному умственному труду. Узкая профессионализация превращает ученого в такого частичного ученого, о котором хорошо говорил Бернард Шоу: «человека, который познает все лучше и лучше все более узкую область, так что, в конце концов, он знает все … о ничем». Подобное состояние Маркс метко определил как профессиональный кретинизм. Современное производство с его конвейерными системами, с крайней дифференциацией и одновременно с усложнением функций, еще более усиливает этот вид отчуждения.

Одновременно сама природа крупной, и в особенности автоматизированной промышленности, требует нового работника, требует «частичного рабочего, простого носителя известной частичной общественной функции, заменить всесторонне развитым индивидуумом, для которого различные общественные функции суть сменяющие друг друга способы жизнедеятельности»92. Таким образом, снятие этого отчуждения возможно лишь путем замены современного профессионализма совершенно новым, научно подготовленным работником, избавленным от механического однообразного труда, творчески овладевшим своей специальностью93, всесторонне развившим свои способности цельным человеком.

6.«Все успехи цивилизации, или, другими словами, всякое увеличение общественных производительных сил, если угодно, производительных сил самого труда – в том виде, в каком они являются плодом науки, изобретений, разделения и комбинирования труда, улучшения средств сообщения, создания мирового рынка, машин и т.д. – обогащают не рабочего, а капитал; следовательно, только еще более увеличивают ту силу, которая господствует над трудом»94. И в другом месте: «Наука … не существует в сознании рабочего, а посредством машины воздействует на него как чужая ему сила, как сила самой машины»95. (выделение мое – Р.Б.). В этих словах Маркса обращается внимание на то, что в условиях тотального отчуждения наука и новая техника также носят отчужденный характер.

Когда жил Маркс, процесс превращения науки в непосредственную производительную силе только еще начинался, тем более надо подчеркнуть силу научного прогноза, определившего как выдающуюся общественную роль науки, так и противоречивый характер ее развития в условиях капитализма. Середина ХХ века – время колоссального роста науки и техники, время, когда наука оказывает все большее и большее  воздействие на общественное развитие, время фантастически быстрых темпов роста во всех областях человеческого бытия. Но этот же столь многообещающий позитивный процесс несет в себе угрозу для людей. Лучшие продукты «общественного мозга» (по меткому определению Маркса) отрываются от их создателей, используются во враждебных человеку целях, грозят уничтожить все созданное руками людей вместе с ними самими. Думается, что можно назвать этот вид отчуждения научно-техническим отчуждением. В литературе силы науки и техники, вышедшие из-под контроля своих создателей, часто называют «демоном Франкенштейна»96. Нетрудно видеть, что современный «демон Франкенштейна», в первую очередь, термоядерное оружие довело отчуждение до самых крайних пределов, поставив под угрозу существование цивилизации.

Научно-техническое отчуждение характеризует не только отношение человечества к продуктам своего «общественного мозга», но и  в более узком плане, отношение ученых и конструкторов к плодам головы и рук своих. Казалось бы, огромная роль науки в современном обществе должна сопровождаться широким участием ученых в принятии и исполнении важнейших решений, касающихся своей страны и всего человечества. Но этого не происходит. Б.Рассел остроумно замечает: «В современном мире есть умные в лаборатории и дураки у власти. Умные являются рабами, как джины в «1001 ночи». Человечество коллективно, под руководством дураков и при помощи изобретательности умных рабов, занято великим делом подготовки своего собственного уничтожения»97.

Чрезвычайно наглядно проявилась подобная ситуация при создании атомного оружия в США в период второй мировой  войны, когда крупнейшие ученые, гуманисты по своим взглядам, были полностью устранены от какого-либо влияния на способы его использования98.

Имея в виду, что окончательное преодоление научно-технического отчуждения возможно лишь при условии установления на земле общественного строя без социальных антагонизмов, следует все же подчеркнуть необходимость повышения ответственности ученых и организации борьбы за ограничение вредных последствий этого вида отчуждения99.

7.Отчуждение находит свое выражение также и в социальных отношениях людей. Истории известны многочисленные примеры обществ, где личность была полностью подавлена господствующими социальными связями и нормами. В этих условиях отчуждение было тотальным, хотя оно не сознавалось и воспринималось человеком как нечто само собой разумеющееся. «Человек обособляется как индивид лишь силой исторического процесса. Первоначально он выступает как общественное существо, племенное существо, стадное животное…»100. Но обособление личности, поскольку оно осуществляется в классово-антагонистических формах, отнюдь не снимает отчуждения, а, наоборот, в известном смысле, даже его усиливает. Правда, при этом создаются предпосылки для осознания отчуждения и борьбы с ним.

Нельзя в связи с этим не сказать, что перманентный кризис и разложение последнего в истории эксплуататорского общества дали в ХХ веке рецидив свойственных человеку на ранних ступенях его развития «стадных» форм общения, вместе с господством «бараньего» сознания и абсолютным отчуждением личности. Эти процессы великолепно изображены М.Роммом в его фильме «Обыкновенный фашизм».

Социальное отчуждение в современном мире многообразно. Это и довольно распространенные, особенно в слаборазвитых странах, виды подчинения личности кастовым, племенным и прочим традиционным формам общения. Это и классовое угнетение во всех его проявлениях (по отношению к классу в целом, социальной группе и личности). Это и национальное угнетение с вырастающими на его почве расовыми конфликтами, а также с психологией этноцентризма, считающей только культуру своего народа истинной и оценивающей культуру других народов с позиций своих обычаев и норм. Это и различные формы семейного неравенства и угнетения.

8.Политическое отчуждение – наиболее явный, находящийся на поверхности общественной жизни вид отчуждения.  Не случайно, он был раньше всего зафиксирован исследователями (Гоббс, Руссо). Отчуждение в политической сфере, в первую очередь, концентрируется вокруг проблемы роли государства и общества, отношения государства к классам и индивидам (гражданам).

Маркс также начинает свою критику отчуждения с государства, с политики и права. Необходимо, пишет он, «разоблачить самоотчуждение в его несвященных образах. Критика неба превращается, таким образом, в критику земли, критика религии – в критику права, критика теологии – в критику политики»101. Государство есть сила, отчужденная от общества, оно стремится представить себя выразителем общего интереса. И в этой фикции оно представляется людям как некая господствующая над частными интересами, самостоятельная сила. Но такое представление есть иллюзия. На самом деле государство осуществляет интересы имущего класса, т.е. оно выступает как «иллюзорная общность», «суррогат коллективности» или «мнимая коллективность». Классовый характер государства в еще большей степени показывает отчужденный характер этого института. Специально обсуждает Маркс вопрос о бюрократии, как специфического аппарата власти, стоящего на службе у государства. В бюрократии политическое отчуждение находит свое крайнее выражение. Бюрократия  – это каста, не только отчужденная от народа и враждебная ему, но и нередко выступающая против действительных интересов государства, которому она служит.  «Бюрократия составляет … особое, замкнутое общество в государстве»102. Будучи отчужденной силой по отношению к обществу, она по своей структуре представляет великолепный пример, так сказать, внутреннего отчуждения. Ее основными столпами является тайна и авторитет103 – необходимые признаки неосознанного психологического отчуждения. Ее иерархия построена на слепом подчинении верхам.  «Верхи полагаются на низшие круги во всем, что касается знания частностей; низшие круги доверяют верхам во всем, что касается понимания всеобщего, и, таким образом, они взаимно вводят друг друга в заблуждение… Что касается отдельного бюрократа, то государственная цель превращается в его личную цель, в погоню за чинами, в делание карьеры»104.

Дальнейшее развитие взглядов Маркса шло по линии конкретного анализа государства как отчужденной силы, как «комитета, заведующего общими делами буржуазии» и исследования путей ликвидации политического отчуждения путем революционной массовой борьбы. Эволюция взглядов Маркса и Энгельса изложена В.И.Лениным в его известной работе «Государство и революция». В этой работе государство также рассматривается как сила, стоящая над обществом и «все более и более отчуждающая себя от него»105. В.И.Ленин отмечал повсеместный рост военно-бюрократической машины в связи с переходом к монополистическому капитализму, т.е. иными словами, указывал на усиление политического отчуждения.

В настоящее время в связи с желанием капитализма обезопасить себя перед лицом расширяющейся борьбы масс и приспособиться к растущему обобществлению производства, повсеместно наблюдается усиление роли и влияния политической надстройки, в первую очередь, государства. Развитие государственно-монополистического капитализма привело  к резкому возрастанию хозяйственной функции государства. Растет бюрократический аппарат, стремящийся распространить свое влияние на все сферы общественной жизни. Неслучайно, в буржуазной социологии часто ХХ век называют веком бюрократизации106. Вместе с бюрократизацией усиливается стремление различных реакционных группировок буржуазии к применению фашистских и других антидемократических методов подавления народных масс. В социологической литературе существует удачный термин, определяющий античеловеческую направленность бюрократии, – «дегуманизация». Действительно, одна из важнейших особенностей бюрократического аппарата состоит в превращении человека в винтик гигантской административной машины, в полном забвении его личностных качеств. Это – настоящая дегуманизация. «Бюрократизация объективно ведет к ликвидации всякой демократии, уничтожая свободный обмен мнениями, всякую свободу и инициативу, подменяя их бездушными, формализованными, уложенными в прокрустово ложе иерархических рамок, связей, чиновных правил и предписаний отношениями. Вся деятельность рабочих и подавляющего большинства служащих характеризуется полным отсутствием права на принятие сколько-нибудь самостоятельных решений, права на любое проявление инициативы, если последняя идет вразрез с интересами руководства. Этим правом владеют лишь немногие лица, стоящие во главе буржуазной системы, а на долю рядового работника остается лишь автоматизм функций»107.

Cоциальное и политическое отчуждение не ограничивается наличием таких институтов, которые ведут самостоятельную жизнь, чужую и часто просто враждебную большинству людей. Оно проявляется и в позиции, которую занимают сами люди по отношению к отчужденным институтам. Относительная стабильность отчужденных и враждебных массам сил покоится не только на прямом насилии и обмане, но и, в очень большой степени на том, что Маркс называл самоотчуждением человека. Это самоотчуждение выступает в нежелании и неумении выявлять свою общественную человеческую сущность, в уходе в свой личный мир, в стремлении к удовлетворению своих мелких, по-существу, «животных» потребностей, в общественной пассивности, в конформизме.

Американский социолог Аллен Харрингтон весьма красочно описал состояние такого самоотчужденного конформиста. «Как я теперь понимаю, я становился все больше доволен жизнью. Если вас интересуют симптомы, то вот некоторые из них: 1) вы замечаете, что строите планы пассивного существования, думаете только о сбережениях да о пенсии и вовсе не стремитесь двигаться вперед, обгоняя других; 2) вас перестает раздражать бестолковость, вы пожимаете плечами и принимаете мир таким, каков он есть; 3) вы становитесь менее требовательны и начинаете удовлетворяться второстепенным; вам кажется, что критиковать окружающее непорядочно; 4) ничто вас не волнует; 5) вы замечаете, что довольствуетесь пустопорожней болтовней и ничуть не стремитесь к серьезному разговору»108.

Широкое распространение подобного рода конформистских настроений отмечают многие социально-психологические исследования буржуазного общества. Прогрессивный американский социолог Райт Миллс метко назвал современный строй в США  политически инертным обществом. Отчужденный человек этого общества не имеет самостоятельных мыслей, он оперирует исключительно внушенными извне (главным образом при помощи средств массовой коммуникации – радио, телевидение, газеты и т.п.) стандартизованными идеями, он «не может подняться над уровнем окружающей его среды», слепо следуя господствующим обычаям и нормам. «Он все принимает на веру и со всем мирится…Он перестает быть самостоятельной личностью, и, что еще важнее, он теряет желание иметь свою индивидуальность… Дело не в том, что ему нравится или не нравится такая жизнь, а в том, что подобный вопрос вообще не встает перед ним в ясной и отчетливой форме… Он стремится лишь заполучить свою долю окружающих его благ, затратив на это возможно меньше усилий и получив взамен возможно больше удовольствий»109.

Политически инертное общество формируется условиями такого социального строя, который отстраняет трудящие массы от участия в управлении, в выработке и осуществлении политических и экономических решений, т.е. стремится сохранить состояние отчуждения. Оно – продукт классово антагонистических отношений, И в его сохранении и развитии весьма и весьма заинтересованы господствующие классы, поскольку это общество является наилучшей предпосылкой стабильности и воспроизводства политического отчуждения. Хорошо известно, что конформизм, равнодушие и инертность масс создавали благоприятную почву для самых реакционных политических режимов. Уместно здесь вспомнить великолепные слова писателя-коммуниста Бруно Ясенского: «Не бойся врагов – в худшем случае они могут тебя убить, не бойся друзей – в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существуют на земле предательство и убийство».

9.До сих пор речь шла, главным образом, о такой социальной ситуации, в которой отношения между людьми объективно носят отчужденный характер. Но существует и, так сказать, вторичное отчуждение, вторичное потому, что оно является отражением отчужденной действительности в отчужденном сознании. Характеристика Марксом религии как превратного мировоззрения превратного мира полностью можно отнести и к другим видам вторичного отчуждения, которое мы будем называть идеологическим отчуждением. Это отчуждение происходит в сфере сознания, в сфере внутреннего мира человека.

Проблема идеологического отчуждения весьма обширна, многопланова и сложна. В чем причина неправильного отражения действительности? Каковы общественные функции иллюзорного сознания? Что такое заблуждение? Какое соотношение между идеологией и наукой? Какое влияние оказывает отчужденное сознание на развитие общества? Словом, с этой проблемой связано большое количество очень сложных гносеолого-социологических вопросов.

Отметим здесь лишь некоторые аспекты проблемы идеологического отчуждения. Во-первых, известно, что общественное сознание структурно подразделяется, с одной стороны, на теоретическое и обыденное, а с другой, на различные формы. Точно также идеологическое отчуждение можно рассматривать как отчуждение в сфере обыденного и теоретического сознания, так и выделяя различные его виды (религиозное, политическое, юридическое, моральное, отчужденное искусство, философское и т.п.). Причем в каждом из этих видов возможны более мелкие подразделения. Скажем, отчужденное политическое сознание – это и различные формы авторитарного сознания (культ политического вождя) и националистическая идеология во всех ее видах. Нет нужды, по-видимому, специально доказывать, что в реально функционирующем общественном сознании вряд ли можно найти в чистом виде тот или иной вид отчужденного сознания – все они переплетаются, взаимодействуют друг с другом, образуя сложную структуру.

Во-вторых, идеологическое отчуждение в большинстве случаев носит фетишистский характер. Над сознанием людей тяготеют фетиши разного рода: политические (культ вождей, идолопоклонство), религиозные, моральные (консервативные нормы и обычаи), художественные («массовое искусство» с его стандартами). Широко распространено поклонение разного рода абстракциям вроде «свобода», «свободное общество», «государство всеобщего благосостояния», «равенство», «народ», «культурная революция» и т.п. Маркс показал, что господство абстракции в обществе, господство всеобщности, рассматриваемой как «святая сила», прямо отражает стремление господствующего класса представить свой частный эгоистический интерес в виде всеобщего интереса.

Итак, опасность фетишизации общественного сознания весьма велика, ведь в ней заинтересован господствующий класс. А «мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями» и «класс, имеющий в своем распоряжении средства материального производства, располагает вместе с тем и средствами духовного производства»110. В настоящее же  время возможности воздействия на широкие массы существенно расширились в связи с созданием и повсеместным распространением новых средств передачи информации, средств массовой коммуникации (или общения). «В дополнение к расширившимся и централизованным средствам государственной власти, эксплуатации и насилия современная элита овладела … небывалыми еще в истории орудиями управления умами и их обработки, включая систему всеобщего обязательного образования и массовые средства общения111.

В том же направлении действует и т.н. «массовая культура» или как ее полуиронически называют «масскульт». В капиталистических странах продукты культуры превращены в товар, рассчитанный на продажу, со всеми вытекающими из этого последствиями. Культура, ориентированная на рынок, способна производить только малоценные стандартизованные продукты. Они, эти продукты, в свою очередь, формируют стандартизованного потребителя, взгляды, вкусы, идеалы которого и даже представление о самом себе внушены «масскультом». «Разрыв между действительным положением личности и ее устремлениями ведет к развитию узкопрактической жизненной сноровки и (или) к бегству от действительности в область иллюзий. Такова, по-видимому, основная формула, выражающая психологическое воздействие современных массовых средств общения. Но, как программная формула, она не созвучна истинным требованиям развития человеческой личности. Эта формула ложного мира, созданного и поддерживаемого массовыми средствами общения112.

Усилению влияния отчужденных видов культуры  и распространению фетишистского сознания может противостоять только активность борющихся против мира отчуждения сил.

В-третьих, существенным моментом в идеологическом отчуждении является степень его осознания. Здесь можно грубо выделить три ступени. Первая – отчуждение  воспринимается как нечто само собой разумеющееся, о нем не догадываются, его не замечают. Как остроумно заметил польский сатирик Ежи Лец: «Человек из железа. Поэтому он иногда не ощущает кандалы как инородное тело». Такое состояние характерно для политически инертного общества. Это, конечно, наиболее полное отчуждение. Именно по поводу такого состояния В.И.Ленин написал свои гневные слова: «Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но  оправдывает и прикрывает свое рабство, … такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения, холуй и хам»113.

Вторая ступень – возникает психологическая отчужденность, чувство вражды, протеста, правда, еще недостаточно осознанное. Ясен враг – это «они»: эксплуататоры, бюрократы, хозяева, надсмотрщики. Ясно, что это чуждая, враждебная сила. Но еще не ясна сама сущность угнетения и пути борьбы. О таком психологическом состоянии В.И.Ленин писал: «Эта ненависть представителя угнетенных и эксплуатируемых масс есть поистине «начало всякой премудрости», основа всякого социалистического и коммунистического движения и его успехов»114.

Нельзя не отметить, что психологическая отчужденность может быть источником, как рационального осознания необходимости революционной борьбы, так и иррационального анархистского протеста против всего существующего. Ю.А.Замошкин в своей содержательной книге показал на примере США две основные линии развития общественного сознания и поведения масс людей в условиях современного капитализма. Первая линия –  «борьба против самой сущности государственно-монополистической социальной организации, против лежащих в ее основе капиталистических материальных отношений. Одновременно это – борьба против форм и тенденций этой организации, против бюрократизма и антигуманизма»115. Вторая линия – выражает протест тех, кто еще находится «в плену традиционно буржуазных форм сознания, в плену индивидуалистической идеологии и психологии»116.  В этом случае протест выражается в слепом озлоблении, которое «выливается в пьянстве и хулиганстве, в бессмысленной жестокости, в стихийном, слепом, иррациональном стремлении отомстить всему миру, человечеству или кому-нибудь, кто подвернется под руку»117.

Наконец, третья ступень – сущность отчуждения сознается, становятся более или менее ясными и пути борьбы с ним. В начале ХХ века В.И.Лениным было теоретически разработано, а практикой революционной борьбы в России показано, что решающую роль в борьбе с капитализмом играет соединение социалистической сознательности с рабочим движением, т.е. сознательная революционная борьба передовых сил трудящихся против господства тотального отчуждения.

Анализ основных видов отчуждения показывает, что в условиях классово-антагонистического общества, в особенности в условиях капитализма, оно носит тотальный характер. Но марксистская концепция отчуждения не ограничивается констатацией фактов. Само определение отчуждения, а также раскрытие его причин в «Экономическо-философских рукописях» показывает, что главным направлением мысли революционера Маркса был поиск путей и средств  преодоления отчуждения.

В чем состоит возможность преодоления отчуждения? По-видимому, в первую очередь, в устранении главных причин его порождающих и воспроизводящих. Как было ранее установлено, в основе всех видов отчуждения лежит экономическое отчуждение. Следовательно, преодоление отчуждения связано, прежде всего, с преобразованиями в этой области. Существование отчуждения труда определяется господством частной собственности, порабощающего человека разделения труда и стихийных регуляторов общественного развития. Ясно, что преодоление экономического отчуждения предполагает исключение этих факторов из общественной жизни. Само собой разумеется, это может быть результатом длительного и сложного процесса изменения.

Но такая общая постановка еще недостаточна. Она требует постановки и решения целого ряда других вопросов. А возможно ли вообще такое серьезное преобразование? Какие общественные силы способны его осуществить? Что должны эти силы для этого делать? Какие конкретные пути и средства осуществления преобразования? Решает ли захват политической власти все проблемы отчуждения? Итак, вопросов много, и все они достаточно серьезны. Но нетрудно видеть, что большинство из них находит свой ответ в широко известной марксистской теории социальной революции. Можно в связи с этим сказать, что существенные стороны проблемы преодоления отчуждения являются составной частью этой теории.

Включение проблемы преодоления отчуждения в марксистскую теорию социальной революции показывает, какое большое значение приобретает вопрос о гуманистическом, человеческом содержании процесса революционного преобразования, в первую очередь социалистического преобразования.

Возможность преодоления отчуждения Маркс связывает, прежде всего, с огромным ростом производительных сил, ростом, который, с одной стороны, создает условия для удовлетворения необходимых человеческих потребностей (учитывая, естественно, их исторический характер и зависимость от конкретного состояния общества). Без этого может иметь место «лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы снова начаться и борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость»118. С другой же стороны, соответствующее развитие производительных сил устанавливает «универсальное общение людей», превращает местно-ограниченных индивидов «во всемирно-исторических, эмпирически универсальных»119.

Развивая эти идеи, сформулированные в «Немецкой идеологии» (1846) Маркс в рукописи «Критика политической экономии» (1857-58) указывает на такой уровень развития производительных сил, при котором человек «относится к самому процессу производства как его контролер и регулировщик… Вместо того, чтобы быть главным агентом процесса производства, рабочий становится рядом с ним». В этом случае главной основой производства оказывается «развитие общественного индивида», «свободное развитие индивидуальностей»120, а «мерой богатства будет отнюдь уже не рабочее время, а свободное время»121.

Анализируя возможности уничтожения отчуждения, Маркс указывает еще на две практические предпосылки. «Чтобы стать «невыносимой» силой, т.е. такой силой, против которой совершают революцию, необходимо, чтобы это отчуждение превратило основную массу человечества в совершенно «лишенных собственности» людей, противостоящих в то же время имеющемуся налицо миру богатства и образования»122. Итак, не только наличие «лишенных собственности людей», но и их противопоставленность «миру богатства и образования». Последнее следует, по-видимому, понимать как антагонистичность, враждебность, отчужденность «лишенного собственности класса» по отношению к господствующим классовым силам, желание и умение вести против них борьбу. С позиций развития классовых отношений в середине ХХ века в указанную точку зрения Маркса необходимо внести некоторый корректив. А именно, в связи с развитием науки и образования, а также превращением науки в непосредственную производительную силу, в настоящее время значительные элементы «мира образования» откололись от «мира богатства» и противостоят ему как важная составная часть «лишенных собственности людей».

Марксистское учение о всемирно-исторической роли пролетариата было ответом на вопрос о той классовой силе, которая способна осуществить революционное социалистическое преобразование, создать основные предпосылки для ликвидации отчуждения. И это не в силу какой-то «божественной» предназначенности, а потому, что именно пролетариат – это тот класс, отчуждение которого носит тотальный характер, тот класс, обесчеловечивание которого растет по мере роста богатства, тот класс, который не может освободить себя, не освобождая в то же время все общество, и, наконец, тот класс, бытие которого позволяет ему осознать свое отчуждение и выступить против него.

Конечно, немалое значение имеет состояние психологической отчужденности как следствие объективной ситуации отчуждения. Ведь именно на основе этого психологического состояния вырастают революционные настроения, без которых немыслимы никакие революционные действия. Выше было отмечено, что при тотальном отчуждении может быть такая обстановка, когда угнетенные социальные слои не осознают своего отчуждения. Нет сомнения, что это крайняя степень отчуждения. Для тотального отчуждения пролетариата это не характерно. Недаром Маркс подчеркивает необходимость противопоставления пролетариата «миру богатств». Вообще говоря тотальность отчуждения может вести к различным психологическим реакциям у различных социальных групп. «Имущий класс и класс пролетариата представляют одно и то же человеческое самоотчуждение. Но первый класс чувствует себя в этом самоотчуждении удовлетворенным, воспринимает отчуждение как свидетельство своего собственного могущества и обладает в нем видимостью человеческого существования. Второй же класс чувствует себя в этом отчуждении уничтоженным, видит в нем свое бессилие и действительность нечеловеческого существования. Класс этот  … есть в рамках отверженности возмущение против этой отверженности, возмущение, которое в этом классе необходимо вызывается противоречием между его человеческой природой и его жизненным положением, являющимся откровенным, решительным и всеобъемлющим отрицанием этой самой природы»123.

В дискуссии на страницах французского журнала «La Nouvelle Critique» Мишель Симон выдвинул против отчуждения такой аргумент: поскольку капитализму свойственно тотальное отчуждение, то в революции должны быть заинтересованы все классы; непонятно, почему некоторые классы не оказывают никакого сопротивления124. Слова Маркса служат хорошим контраргументом. Не вызывает сомнения, скажем, отчужденный характер личности бюрократа, но это отчуждение самодовольного раба, «холуя и хама» по выражению В.И.Ленина, чувствующего себя в своем отчуждении как рыба в воде, диаметрально противоположно положению человека, страдающего под гнетом отчуждения и ненавидящего его. Отсюда, между прочим, вытекает то, многократно подтвержденное историей следствие, что господствующие социальные слои лишь в исключительных случаях способны на какие-либо глубокие общественные изменения.

Итак, революция возможна не только при наличии соответствующих объективных изменений, в том числе и в ситуации отчуждения, но и обязательно при осознании отчуждения и необходимости борьбы с ним у революционных классов. Тем более это относится к социалистической революции, которая отличается несравненно большим удельным весом элемента сознательности, чем революции несоциалистического типа.

Анализ причин существования и воспроизводства отчуждения ясно показывает, что его преодоление может быть осуществлено только в ходе последовательных социалистических и коммунистических преобразований. Значит ли, что в революциях досоциалистического типа не ведется никакой борьбы против отчуждения?  Такой вывод, несомненно, был бы слишком поспешным. На наш взгляд, есть все основания утверждать, что во всякой социальной революции, тем более народной, идет активная борьба с различными видами отчуждения. Другой вопрос, насколько эта борьба последовательна  и успешна.

Социальная революция есть борьба против старых политических и экономических порядков. Иными словами, «масса, восставая против самостоятельно существующих продуктов ее самоунижения, восстает тем самым против своего собственного недостатка»125. Следовательно, ее противником являются отчужденные отношения. В революциях происходит ниспровержение многих религиозных и светских фетишей, господствующих над людьми в предшествующие периоды. Очень хорошо эта особенность революции выражена в эпиграфе одной из газет Великой французской революции: «Великие кажутся нам великими лишь потому, что мы стоим на коленях. Поднимемся же!». Чрезвычайно важно с точки зрения обсуждаемого нами вопроса то обстоятельство, что массы в революциях выступают как подлинные творцы и созидатели общественных отношений, они превращаются из объекта в субъект истории, причем, что особенно интересно, они могут видеть результаты своей деятельности, плоды рук своих. Как хорошо сказал Ю.Н.Давыдов: «в революциях общественное признание впервые получает цельная личность трудящегося индивида. Его сознание, воля, характер, активность уже не являются простым «бесплатным приложением» к его физической способности. И чем более цельными, чем более свободными, сознательными и активными выступают индивиды в революционных событиях, тем более выигрывает революция. Именно социальные революции вызвали из глубин народной жизни яркие индивидуальности. Натуры цельные и свободные в подлинном смысле слова»126. Нетрудно видеть, что в этой своей революционной роли человек разрывает ситуацию отчуждения. И недаром В.И.Ленин называл революции «праздником угнетенных и эксплуатируемых масс».

Необходимо подчеркнуть при этом, что борьба против мира отчуждения в революциях досоциалистического типа не приводит и не может привести к ликвидации отчуждения как такового, так как все они сохраняют в неприкосновенности важнейшую основу всякого отчуждения – частную собственность. Только революция, направленная на уничтожение частной собственности как таковой, со всеми ее следствиями, – социалистическая революция –  способна открыть дорогу к полной ликвидации всех видов отчуждения.

Не ставя перед собой задачу подробного анализа особенностей социалистической революции, отметим лишь два момента, имеющие, как нам кажется, прямое отношение к обсуждаемой проблеме. Во-первых, Маркс в своих ранних работах постоянно противопоставлял два понятия «политическая эмансипация» и «человеческая эмансипация». Причем последнее понятие для него – синоним социалистической революции. Характеристика социалистической революции как человеческой эмансипации неслучайна – она означает подчеркивание ее гуманистического содержания, ее стремления к уничтожению всякого отчуждения. С гуманистических позиций Маркс подвергает резкой критике т.н. казарменный коммунизм, который, с его точки зрения, не отменяет частную собственность, а делает ее всеобщей, распространяет на все общество. «Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющийся этим отрицанием… Что такое упразднение частной собственности не является подлинным освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее»127.

Подлинный же коммунизм есть «положительное упразднение частной собственности – этого самоотчуждения человека – и в силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека; а потому как полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства достигнутого развития, возвращения человека к самому себе как человеку общественному, т.е. человечному»128.

Если в зрелых работах Маркса не встречается такая терминология, то это вовсе не означает какого-либо его отхода от гуманистических позиций. Наоборот, основоположники научного социализма все внимание уделили научному анализу конкретных путей освобождения личности (преодоления  отчуждения), исходя из определяющего тезиса: «общество не может освободить себя, не освободив каждого отдельного человека»129 и «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех»130.

Во-вторых, процесс изменения человека есть процесс его самоизменения, так как измениться он может только в действии, причем каково это действие, таким будет и изменение. Поэтому совершенно неверно отрывать, как это довольно часто делают, человека от окружающего его мира, деятельность от существующих обстоятельств. «Обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства»131 – в этом тезисе суть, квинтэссенция марксистской философии человека. Отсюда, между прочим, вытекает, что для снятия отчуждения человека нет иного пути кроме его собственной борьбы против отчужденного мира. Именно в этом смысле Маркс оценивал значение социалистической революции. «Как для массового порождения  … коммунистического сознания, так и для достижения самой цели необходимо массовое изменение людей, которое возможно только в практическом движении, в революции; следовательно, революция необходима не только потому, что никаким иным способом невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий класс только в революции может сбросить с себя всю старую мерзость и стать способным создать новую основу общества»132. В другом месте Маркс писал о необходимости для пролетариата пережить десятилетия с тем, «чтобы изменить существующие условия» и «сделать себя способным к господству»133.

Коль скоро требуется время для устранения отчуждения, то было бы утопичным полагать, что социалистическая революция сразу его ликвидирует. Для этого требуется время, и немалое. Вопрос о существовании отчуждения в условиях социализма широко обсуждается в марксистской литературе. В настоящее время лишь единичные авторы осмеливаются начисто отрицать применимость этой категории для характеристики тех и иных отношений социалистического общества134. Большинство авторов согласно с тем, что хотя основная тенденция развития социалистического общества направлена на преодоление отчуждения, тем не менее, и при социализме существуют еще различные виды отчуждения. В то же время надо отметить, что признание этого тезиса сопровождается весьма существенными расхождениями в определении причин, распространенности, опасности, скорости преодоления и др. аспектов отчуждения при социализме.

Теоретически ясно, что частная собственность с ее различными проявлениями в социальной, политической и идеологической сферах, укоренявшаяся в течение тысячелетий, не может быть устранена за считанные годы. Также ясно, что порабощающее человека разделение труда может исчезнуть только при очень высоком развитии производительных сил, на что требуется немалое время. Именно эти обстоятельства имел в виду Маркс, когда в «Критике Готской программы» он писал о целом периоде перехода от капитализма к коммунизму, о социализме, как обществе, которое выходит из капитализма, «которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло»135.

Но не только теория, но и практика социалистического строительства дала достаточно много материала для суждения по поводу отчуждения при социализме. Такие извращения основополагающих принципов социализма, встретившиеся в процессе строительства нового общества, как культ личности, «культурная революция» с их полным пренебрежением к человеку, есть не что иное, как возрождение крайних видов отчуждения. Еще далеко не изжиты явные проявления ситуации отчуждения и в области экономики (например, отношение к труду как неприятной обязанности, отсутствие чувства хозяина), и в области политической (например, бюрократизм, политическая пассивность части людей), и в области духовной (например, религия, различные фетишистские представления, пережитки националистической идеологии).

Констатация факта отчуждения при социализме ведет, по крайней мере, к двум, напрашивающимся выводам. Первый: не огульное отрицание фактов, а всесторонний, глубокий и конкретный анализ различных видов отчуждения, существующих при социализме, может быть единственным конструктивным путем, способным помочь в решении практических задач. Второй: в современном мире, находящемся в процессе коренных революционных изменений, впервые создается реальная возможность для полного преодоления всех видов отчуждения, т.е. для осуществления марксистского идеала всесторонне развитого, цельного, богатого человека, действующего в свободном и богатом своими отношениями мире.

Примечания

1  См. об этом: Пажитнов Л.Н. У истоков революционного переворота в философии. М., 1960; Лапин Н.И.  Борьба вокруг идейного наследия молодого Маркса. М., 1962.

2 Краткая библиография буржуазной литературы по проблеме отчуждения в Философской энциклопедии, т. IV, с.193-194.

3   Не меняют общей картины немногочисленные работы марксистов, где отчуждение рассматривается с философских (Лукач Г., Материализация и пролетарское сознание. Вестник Социалистической академии, 1923, кн.4-6) или с экономических позиций (Розенберг Д.И. Очерки развития экономического учения Маркса и Энгельса в сороковые годы XIX в. М., 1954). Несомненной заслугой Лукача было то, что он, не зная «Рукописей» Маркса рассмотрел многие аспекты понятия отчуждения.

4 Пальмиро Тольятти. От Гегеля к марксизму. Вопросы философии, 1955, № 4; Карпушин В.А. Разработка К.Марксом материалистической диалектики в «Экономическо-философских рукописях 1844 года».  Вопросы философии, 1955,  №  3.

5  Гароди Р. О понятии «отчуждения». Вопросы философии,  1959, № 8; его же, Борьба за коммунизм – путь к преодолению «отчуждения» человека. Проблемы мира и социализма, 1960, № 10; Ойзерман Т.И., Фальсификация философского учения Маркса с позиций иррационализма. Вопросы философии, 1958, № 3; его же, Об одной реакционной буржуазной легенде. Вопросы философии, 1963, № 6; Давыдов Ю.Н., «Феноменология духа»  и ее место в истории философской мысли. В кн. Гегель. Соч. т. 4 М., 1959; его же, А.Лефевр и его «концепция отчуждения». Вопросы философии, 1963, № 1; его же, Черт Адриана Леверкюна. Вопросы литературы, 1965, № 9; Нарский И.С. Об историко-философском развитии понятия отчуждения. Философские науки, 1963, № 4; его же, Проблема отчуждения в экзистенциализме и религия. Философские науки, 1966, № 1; его же, Проблема отчуждения в трудах Карла Маркса. Философские науки, 1967, № 4; Огурцов А.П. Человек в мире отчуждения. В кн. Человек в социалистическом и буржуазном обществе. Материалы симпозиума. Вып.1, М., 1966, с.153-182; его же, Отчуждение. Статья в Философской энциклопедии т.4, М., 1967; Кон И.С. Личность и общество. Иностранная литература, 1966, № 5; Замошкин Ю.А. Кризис буржуазного индивидуализма и личность.  М. 1966.

6  Пажитнов Л.Н. Указ. соч.; Ситников Э.М. Проблема «отчуждения» в буржуазной философии и фальсификаторы марксизма. М., 1962; Кошелава В. Миф о двух Марксах. М., 1963; Давыдов Ю.Н. Труд и свобода. М., 1962; Гароди Р. О реализме без берегов. М., 1966.

7  Ойзерман Т.И. Формирование философии марксизма. М., 1962, с. 220-240, 251-315; Корню О. Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность.  Т.2,  М.,  с. 110-249.

8   Adam Schaff. Marx oder Sartre? Europa Verlag, 1964; его же, Marxismus und das menschliche Individuum. Europa Verlag, 1965.

9   Отчуждение и гуманность.  М., 1967.

10   Авторефераты:  Строде А.Д. Проблема отчуждения и формирование всесторонне развитой личности. М., 1966; Кравченко В.А. Проблема отчуждения и социальное развитие личности. Одесса, 1967; Огурцов А.П. Отчуждение, рефлексия, практика. М., 1967.

11   Коммунист, 1965, № 5, с. 63.

12   Иностранная литература, 1966, № 11, с. 204-215.

13   „Wissenschafliche Zeitschrift der Friedrich-Schiller-Universtät“. Jena, 1964, XIII J., H. 3.,  S. 314.

14   См. обзор дискуссии в Вопросах философии, 1966, № 6, с. 160-167; Философские науки, 1966, № 4, с. 120-131.

15   Ойзерман Т.И. Формирование философии марксизма. с. 312.

16   См.: Философские науки, 1967, № 1,с. 167-172.

17   «Объективный процесс состоит не столько в ликвидации или «преодолении» отчуждения, сколько в освобождении его от антагонистических форм».  Вопросы философии, 1966, № 11, с. 85.

18   Спиноза Б. Избранные произведения. т.II, М., 1957, с. 260.

19   Там же, с.260.

20   Руссо Ж.-Ж. О причинах неравенства. СПб., 1907, с. 94.

21   Там же, с. 87.

22   Там же, с. 99.

23    Там же, с. 108.

24   Нарский И.С. Об историко-философском развитии понятия «отчуждения». Философские науки, 1963, № 4. с. 99.

25   J.G.Fichtes Sämmtliche Werke, hrsg. von I.H.Fichte. Berlin, 1845-1846, 6. Bd.

26   Куно Фишер. История новой философии. т. 6, СПб., 1909, т. 6, с. 239-240.

27   Следует отметить, что термин «отчуждение» Фихте относит только к исключению чего-то из «Я». Он специально подчеркивает это «в настоящем же случае … мы имеем простое исключение. Вопросы о том, полагается ли исключение во что-либо другое, и что это другое, не имеют, по меньшей мере, к настоящему случаю никакого отношения» (Фихте И.Г. Избр. соч., т. I, М., 1916, с. 142.).  Об этом говорит термин «Entäussen», который точнее перевести не отчуждение, а отрешение. Поэтому вряд ли можно согласиться с Философской энциклопедией (т. 4, с. 189), согласно которой термин «отчуждение» у Фихте относится вообще к «полаганию предметности». По-видимому, этот термин у Фихте понимался значительно уже, только как «исключение», а не «полагание». Это, естественно, не отрицает того, что в фихтевской философии имеется, по-существу, конструкция отчуждения, даже без использования самого термина.

28   Цит. по: Куно Фишер. История новой философии. СПб., 1905, . т. 7, с. 300-301.

29   „Magyar Filozofiai Szemle“, 1965,  f.4,  l. 567.

30   Например: Нарский И.С. Об историко-философском развитии понятия «отчуждения». Философские науки, 1963, № 4; Пажитнов Л.Н. У истоков революционного переворота в философии. с.90-137; Давыдов Ю.Н. «Феноменология духа»  и ее место в истории философской мысли.  в кн.: Гегель. Соч., т. 4.

31   Гегель. Соч., т. IV, с. 19.

32   Там же, с. 260.

33   Гегель. Соч., т. II, с.21

34 В разграничении двух видов отчуждения – «естественного» и «общественного» Гегель в мистифицированной форме отмечает действительные различия процесса познания природных и общественных явлений. Говоря о том, что природа не развивается во времени, он фиксирует реальный факт (особенно характерный для его времени) отсутствия исторического подхода в естественнонаучном знании, в то же время как общественное знание неотделимо от историзма. (См. Пажитнов Л.Н.  Указ. соч., с. 103-104).

35   Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, с. 627.

      36   Там же, с. 627

37   Гегель. Соч., т.IV, с. 266.

38   Гегель. Соч., т.IV, с. 262.

39   Ряд авторов (Гароди Р., Ситников Э.М., Средний Д.Д.) приписывают Гегелю утверждение, что «деяние духа есть его отчуждение». При этом ссылаются на одно место из «Философии права» (Соч., т. VII, с. 354). Но внимательное чтение этого места показывает, что такого утверждения у Гегеля нет, что приписываемый Гегелю тезис возник в результате неверного цитирования, цитирования по такому методу – берется первая часть фразы, соединяется с концом фразы, а вместо середины ставятся точки (…). Что ж,  прием допустимый в целях сокращения, но не искажения. (Между прочим, Средний Д.Д. даже не заглянул в гегелевский текст, и потому у него точки пропали). Философские науки, 1967, № 1, с. 70. Но в данном случае в середине фразы содержится суть дела. Процитируем это место целиком. «История духа есть его деяние, ибо он есть лишь то, что он делает и его деяние заключается в том, что он делает себя, – здесь это означает – себя в качестве духа – предметом своего сознания, в том, что он постигает себя, истолковывая себя для самого себя. Это постижение есть его бытие и начало и завершение его постижения есть вместе с тем его отчуждение и его переход». Что следует из этой цитаты? Разве не ясно, что под отчуждением Гегель понимает не постижение (познание) духом самого себя, а лишь один из этапов этого постижения, а именно, этап завершения. Итак, не всякое деяние духа есть отчуждение. Сказать так, значит, приписать Гегелю утверждение, что всякое познание есть отчуждение, ибо, по Гегелю, «говоря более строго, деяние духа состоит в познании себя». (Соч. т.IX, с. 36).

40   Философские науки, 1963,  № 3, с. 101.

41   См. Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.,1956, с. 621-642.

42   Там же, с. 625.

43   Там же, с. 626.

44   Там же, с. 627.

45   Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.,1956,  с. 626.

46   Фейербах Людвиг Избранные философские произведения.  т.II, 1955, с. 43.

47   Там же, т.I с. 69

48   Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3. с. 2.

49   См. об этом в статье Нарского И.С. Проблема отчуждения в трудах Карла Маркса. Философские науки, 1967,  № 4.

50   «Неотчуждаемость» частной собственности является одновременно «отчуждаемостью» всеобщей свободы воли и нравственности». Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. I, с. 336. «Деньги – это отчужденная от человека сущность его труда и его бытия; и эта чуждая сущность повелевает человеком, и человек поклоняется ей». Там же, с. 410.

51   Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.,1956,  с. 560-561.

52   Батищев Г.С. Общественно-историческая деятельная сущность человека. Вопросы философии, 1967, № 3, с. 22.

53   Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.,1956,  с. 561.

54   Там же, с. 626.

55   Там же, с. 563.

56    Там же,  с. 564.

57   Там же, с. 564.

58   Давыдов Ю.Н. Труд и свобода. М., 1962, с. 45-46.

59   Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.,1956,  с. 568.

60   Там же, с. 569.

61     Там же, с. 560.

62   Там же, с. 561.

63   Иностранная литература, 1966, № 1, с. 235-236.

64   Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.,1956,  с. 565.

65   Там же, с. 566.

66   Там же, с. 566.

67   Там же, с. 602.

68   Иностранная литература, 1966, № 1, с. 232.

69   Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.,1956, с. 596.

70   См. об этом: Батищев Г.С. Противоречие как категория диалектической логики. М., 1963, с. 79; Нарский И.С. проблема отчуждения в трудах Карла Маркса. Философские науки, 1967, № 4, с. 53.

71   Нарский И.С. Указ. статья; Огурцов А.И. статья Отчуждение в Философской энциклопедии, т. 4.; Tordai Zador, Aztlidegenedisre vonatkozo marxi nizetek aktualitasa. Magyar Filozofiai Szemle, 1967, № 4.

72   Рукописи, опубликованные на языке оригинала впервые в 1939 г. В настоящее время отдельные фрагменты их в переводе на русский язык печатались в журнале Вопросы философии (1965, № 8, 1966 №№ 1, 5 6, 9, 10. 1967, №№ 6, 7). К настоящему времени полностью опубликованы. (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, II, М., 1968-1969).

73   Вопросы философии, 1966,  № 10,  с. 116-117.

74   Нарский И.С. Указ. статья, с. 54-55.

75   Ленин В.И. Полн. собр. соч.,  т.29,  с. 162.

76   Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 3, с. 33.

77    Пажитнов Л.Н. У истоков революционного переворота в философии, с. 53-54.

78   Шишкин А.Ф. Человек как высшая ценность. Вопросы философии, 1965,  № 1,  с. 5.

79   Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 3, с. 37.

80   Аdam Schaff  Marxismus und das menschliche Individuum. Europa Verlag.  1965,  s. 117.

81   Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 23,  с. 623 (примечание).

82    Левада Ю.А. Социальная природа религии. М., 1965, с. 29.

83   В «Немецкой идеологии» об этом говорится как о задаче «изобразить действительных индивидов в их действительном отчуждении и в эмпирических условиях этого отчуждения». Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 3, с. 271.

84  Под социальным институтом в социологии понимается «определенная организация общественной деятельности и социальных отношений», воплощенная «в нормах экономической, политической, правовой, нравственной и т.д. жизни общества, в различных учреждениях, а также в регламентированных формах жизни, деятельности и поведения индивидов и групп. Функцией социальных институтов является регулирование тех или иных сфер социальных отношений. По этому признаку можно различать политические, экономические, правовые, культурные и другие институты». Социология в СССР, т. 2, М., с. 488.

85   Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 26,  ч. III  с. 268.

86   Вопросы философии, 1964,  № 6,  с. 102.

87   Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 23,  с. 82.

88  Там же, с. 143. Еще в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» Маркс писал: «Сколь велика сила денег, столь велика и моя сила. Свойства денег суть мои – их владельца – свойства и сущностные силы. Поэтому то, что я есмь и что я в состоянии сделать, определяется отнюдь не моей индивидуальностью … Деньги являются высшим благом – значит, хорош и их владелец … Деньги являются … всеобщим извращением индивидуальностей, которые они превращают в их противоположность и которым они придают свойства, противоречащие их действительным свойствам». Из ранних произведений, с. 618, 620.

89   Fromm E. Zet Man Prevail. A Socialist Manifest and Programm., N.Y., 1960, p. 10. Этот же автор пишет: «Я исхожу из того, что потребление – это определенное человеческое действие, в котором участвуют наши чувства, чисто физические потребности и эстетические вкусы, то есть действие, в котором мы выступаем как существа ощущающие, чувствующие и мыслящие; другими словами, потребление должно быть процессом осмысленным, плодотворным, очеловеченным. Однако наша культура очень далека от этого. Потребление у нас – прежде всего удовлетворение искусственно созданных прихотей, отчужденных от истинного, реального нашего «я»». Иностранная литература, 1966,  № 1, с. 231.

90   Вопрос о разделении труда является предметом длительной дискуссии в марксистской литературе. См.: например, дискуссию в журнале Вопросы философии, 1962, № 10; 1963, №№ 3, 4, 9, 11, 12; 1964, №№ 1, 6.  См. также статью Разделение труда в Философской энциклопедии,  т. 4,  с. 454-457.

91   Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 3, с. 31.

92   Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 23, с. 499.

93   Следует различать понятия «специализация» и «профессионализация». Специализация характеризует качественную неоднородность человеческой деятельности, и она останется и будет развиваться, по крайней мере, в предвиденном будущем. Творческое овладение ею не исключает, а, наоборот,  предполагает всесторонне развитую человеческую личность. С другой стороны, профессионализация предполагает замыкание в узкой сфере деятельности, потерю связи с другими ее сферами. (Наумова Н.Ф. Буржуазная социология о разделении труда. Вопросы философии, 1965, № 2, с. 66-67).

94   Вопросы философии, 1966,  № 6,  с. 145.

95   Там же, 1967,  № 7,  с. 113.

96   Франкенштейн – герой одноименного романа Мэри Шелли, написанного в 1818 г., молодой ученый, создавший «демона», который уничтожил всех его близких и его самого.  

97   Цит. по: Вопросы философии, 1966,  № 5,  с. 71.

98   Подробно изложены эти события в книге Юнга Р. Ярче тысячи солнц. М., 1961. Один из участников Манхэттенского проекта  Буроп Е.Г.С. пишет: «выяснилось со всей определенностью, что, несмотря на решающую роль, которую сыграли ученые в создании атомного оружия, все они питали несбыточные иллюзии насчет того, будто сам факт разработки бомбы дает им право голоса относительно использования оружия. Ученых по-прежнему продолжали считать «рабочими сцены», которые подают идеи и нужные приспособления, но которых следует держать за кулисами, на своем месте. Один английский политик заявил с ноткой цинизма: «Ученые должны быть под рукой, а не в руководстве». Наука о науке. (Сборник статей). М., 1966,  с. 39.   

99 См. об этом интересную статью Толстых И.И. Наука и нравственная ответственность ученого. Вопросы философии, 1967,  № 4.

100   Маркс К. и Ф.Энгельс. Соч.,  т. 46(I),  с. 486.

      101  Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч.,  т. 1, с. 415.

102  Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 1, с. 270-271.

103  «Всеобщий дух бюрократии есть тайна, таинство. Соблюдение этого таинства обеспечивается в ее собственной среде ее иерархической организацией, а по отношению к внешнему миру – ее замкнутым корпоративным характером … Авторитет есть поэтому принцип ее знания, и обоготворение авторитета есть ее образ мыслей». Там же,  с. 272.

     104   Там же,  с. 271-272.

105    Ленин В.И. Полн. собр. соч.,  т. 33,  с. 9.

106  См. об этом содержательную статью Гнедина Е. Бюрократия двадцатого века. Новый мир, 1966, № 3.

107   Замошкин  Ю.А. Кризис буржуазного индивидуализма и личность.  с. 92-93.

108   Иностранная литература, 1966,  № 1,  с. 239.

109   Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959,  с. 430-431.

110   Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 3, с. 45-46.

111  Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959,  с. 418.

112  Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959,  с. 422.

113  Ленин В.И. Полн. собр. соч.,  т. 26,  с. 108.

114  Ленин В.И. Полн. собр. соч.,  т. 41,  с. 64-65.

115   Замошкин Ю.А. Кризис буржуазного индивидуализма и личность.  с. 95-96.

116   Там же.

117  Там же, с. 61

118  Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 3, с. 33.

119  Там же, с. 33-34.

120  Вопросы философии, 1967,  № 7,  с. 119

121  Там же, с. 121.

122  Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 3, с. 33.

123  Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 2, с. 39.

124  Философские науки, 1966,  № 4,  с. 125.

125  Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч.,  т. 2,  с. 90.

126   Давыдов Ю.Н. Труд и свобода,  с. 82-83.

127  Маркс К. и Энгельс Ф.  Из ранних произведений. М.,1956, с. 586-587.

128  Там же, с. 588.

129   Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 20, с. 305.

130  Там же, т. 4, с. 447.

131  Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 3, с. 37.

132  Там же, т. 3, с. 70.

133  Там же, т. 8, с. 582.

134  Например, упоминавшиеся выше Гус М., Шишкин А.Ф. (Вопросы философии, 1965,  № 1).

135  Маркс К. и Энгельс Ф.  Соч., т. 19,  с. 18.

Статья издавалась в „Looming“  № 3, 1969, в сборнике „Ajalooline materialism“- 1970.

Текст подготовила к публикации Татьяна Мутовкина