социолог

Владимир Плеханов

доктор физико- математических наук, профессор

Совестный суд философии

 

«Мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совестным судом по многим тяжбам…»
П.Я.Чаадаев

Профессор философии Рэм Блюм никогда бы не посмел сказать такое о своем предназначении. Он ответил бы словами Гегеля, что философия учит скромности духа, и вы, ребята, похоже, ничему не научились. Нет, дорогой учитель, сегодня день Вашей памяти и мы говорим о Вас, о том влиянии, которое Вы оказывали на нас, Ваших тартуских «студентов- шестидесятников». Для многих кружковцев, тесно сплотившихся вокруг Вас, Вы стали духовным отцом, совестным судом философии по многим нашим тяжбам с жизнью. Особенно ясно это обнаруживается сегодня, когда Вас уже нет, когда мы старше Вас тогдашнего и сами давно отвечаем по делам своим.

 

Говорят, философия – это любомудрие. Может быть для кого-то это и так. Может быть, в застойные периоды жизни. Нам повезло увидеть другое, истинное лицо философии, одухотворенное страстью к свободе. Когда эта страсть прорывается в стихию жизни, зарождаются революции. Сегодня, когда мы ведем тяжбы по делам «бархатных» и «поющих» революций, у нас, учеников Рэма Блюма, к революции свои счеты. Мы были подготовлены к ним 30 лет назад, в бурные годы «пражской весны», когда «тартуский дух» поднял свою непокорную голову.

 

Париж, Прага, Тарту… Здесь нет преувеличения. Когда Жан-Поль Сартр в маоистском  ватнике звал мрачные толпы хиппарей из Латинского квартала на баррикады, блюмовские кружковцы в Тарту распространяли «Открытое письмо молодых философов Сибири», запирались с обиженными на «эстонских националистов» русскими студентами в большую  аудиторию, чтобы умирить свои горячие головы. Затем вместе патрулировали город.  «За вашу и нашу свободу».  Мы учились дышать полной грудью. Партийные боссы из Таллинна не смели сунуться в университет. Местные власти и КГБ проморгали ситуацию. Факельное шествие тысяч студентов из Тарту и Таллинна, лозунги « Даешь «Золушку» П-Э Руммо», «Вива Дубчек!», «Китайский фонарик освещает путь в коммунизм!» и митинг на Ратушной площади в Тарту совпали с вводом танков в Прагу. Мы не сразу поняли, что все кончилось.  «Без глупостей! Пора уходить в науку, – подвел черту Рэм Наумович- зима будет долгой».

 

Мы не произносили романтических клятв верности идеалам свободы. Мы не готовились в диссиденты. Мы готовились в физики, в биологи, в кибернетики, в «лириков» в «философском» кружке Рэма Наумовича было немного. (Как выяснилось потом, был, как полагается, и свой юрист- стукач). Лишь несколько человек профессионально перешли в социологию. Семена духовной свободы взращивались на молодом Марксе, Кьеркегоре, Камю и Сартре, Канте и Гуссерле. Потом мы сами тянулись к стоикам и циникам, к антикварным изданиям русской философии, к неведомому Хайдеггеру или Фуко. Независимость суждений, роскошь дружеского общения, трезво-скептический взгляд на жизнь объединяли не одно поколение кружковцев. Учитель делал свое дело, несмотря на ограничения, доносы и погромы. Рядом были верный друг – Виктор Пальм, коллеги, соратники.

 

1985 год. Наконец – то отпустило. Забрезжило. Рэм Наумович Блюм защищает докторскую,  издает свой основной труд – «Поиски путей к свободе». (Проблема революции в немарксистской общественной мысли 19 века). Он остается верен своему идеалу свободы, но не обрывается на них. Путь идет дальше, через социальную революцию, через высвобождение личности человека, всех его творческих сил. Профессор Блюм был «социальщиком» (как он сам себя называл) до мозга костей. Свобода личности для него была превыше всего. Только социальщику дано верно судить по тяжбам политической революции. Философу вершить суд совести над деяниями политиков. И никогда наоборот.

 

Рэму Наумовичу Блюму посчастливилось еще раз окунуться в настоящую революционную стихию. Нет, не перестройки гнилого союза. Речь идет о нашей «поющей» революции, которая так и не стала социальной. К сожалению, не стала. Но Рэм Наумович не увидел ее до конца. Он пал за нее в первом бою, где его друг, неистовый профессор Пальм, сражался против генерала-директора Ярового… 1 июня 1989 года вскоре после выступления последнего на Первом съезде советов Рэму Наумовичу стало плохо и он умер на руках Юры Таммару, друга – философа по кафедре и соратника по Народному фронту. « Мы хороним отца эстонской демократии», – было сказано тогда у гроба Рэма Наумовича от имени делегатов Эстонии на съезде.

 

Кто из политиков независимой Эстонии посмел бы сегодня оспорить ключевую роль фигуры Рэма Наумовича Блюма в развитии эстонской демократии, Если не считать национал- большевиков или неоинтеров, оспорить роль «отца» нынешнего состояния демократии в Эстонии мог бы только сам профессор Блюм. Живому свойственно ошибаться. Мертвый философ судит беспристрастно. Рэм Наумович оставил целую плеяду учеников и последователей, среди которых немало громких имен. (Самый влиятельный из них – Яак Аллик). С них спрос за дальнейшую судьбу демократии в Эстонии. Однако не только учениками жив Учитель. Совестный суд философии свершается всякий раз, когда человека начинает тошнить от цивилизованно культивируемой бездуховности, от бездарных политиканов и алчных нуворишей – новых хозяев жизни. Значит положение не безнадежное, надо только выстоять и не идти на поводу у толпы. И честно делать свое дело, как это умел делать Учитель – Рэм Наумович Блюм.